Стража! Стража! - Терри Пратчетт

Ваймс не отрываясь смотрел, как взгляд старика встретился с взглядом пары огненно-красных глаз.

– А драконы умеют читать мысли? – шепотом спросил Ваймс.

– Мои драконы понимают каждое мое слово, – прошипела в ответ госпожа Овнец. – О нет! Старый безмозглый дурак протягивает ему корону!

– По-моему, очень мудрый ход, – возразил Ваймс. – Драконы ведь любят золото. Это все равно как бросить палку собаке, или я ошибаюсь?

– О, мой милый! – воскликнула Сибилла Овнец. – Ты и в самом деле ошибаешься. У драконов очень чувствительная пасть.

Громадный дракон при виде крошечного золотого кружочка растерянно заморгал. Затем чрезвычайно осторожно выставил метровый коготь и подцепил предмет, протягиваемый дрожащими руками жреца.

– В каком смысле чувствительная? – не понял Ваймс.

Коготь двигался в направлении длинной лошадиной морды.

– Невероятно развитые вкусовые сосочки. Они, как бы это сказать, химически ориентированные!

– Вы имеете в виду, что драконы могут распознавать золото на вкус? – прошептал Ваймс, наблюдая, как дракон осторожно облизывает корону.

– Ну да, конечно. И на запах тоже.

Ваймс попытался просчитать, насколько велика вероятность того, что корона сделана из настоящего золота. Не слишком, решил он. Скорее всего, это медь, обклеенная золотой фольгой. Затем он представил себе, какова будет реакция человека, которому предложили сахар, и он, положив в кофе три ложки, вдруг обнаружил, что на самом деле это соль.

Одним грациозным движением дракон вынул коготь из пасти и нанес жрецу, который как раз пытался улизнуть, удар, подбросивший того высоко в воздух. Достигнув верхней точки параболы, верховный жрец завопил. Огромная пасть втянула воздух и…

– У-у-ух! – прокомментировала госпожа Овнец.

Со стороны наблюдателей последовал дружный стон.

– Ну и температурка! – заметил Ваймс. – Ничего ведь не осталось! Только клочок дыма.

Среди щебенки опять что-то зашевелилось. Еще одна фигура, покачиваясь, поднялась на ноги и, с трудом фокусируя взгляд, оперлась о сломанный брус.

Это был Волч Воунз, весь покрытый слоем сажи.

Довольно скоро Воунз обнаружил неподалеку от себя пару ноздрей, каждая размером с канализационный люк. И тогда он бросился бежать.

Ваймс попытался представить себе, каково это – убегать от подобного чудища и каждую секунду ожидать, что температура твоего старого доброго хребта вот-вот достигнет точки кипения железа. Не позавидуешь.

Воунз одолел ровно половину площади, когда дракон сделал выпад – с поразительной для такой туши поворотливостью – и подцепил секретаря патриция на коготь. Огромная лапа вознеслась вверх, поднося корчащуюся фигурку к драконьей морде.

Некоторое время дракон словно бы изучал Воунза, поворачивая его в воздухе то так, то этак.

Затем, передвигаясь на трех свободных лапах и время от времени, для поддержания равновесия, хлопая крыльями, чудовище затрусило по площади, направляясь к… к тому, что некогда было дворцом патриция.

Зрителей, испуганно прижимающихся к стенам зданий, дракон полностью игнорировал. Венчающая центральный вход арка была снесена легким – удручающе легким – движением драконьего плеча. Сами двери, высокие, заключенные в стальные рамы и прочные, держались на диво долго – целых десять секунд, прежде чем рухнуть кучкой тлеющих углей.

Дракон вступил на территорию дворца.

Госпожа Овнец всплеснула руками. Ваймс начал смеяться.

Это был безумный смех, смех до слез, но все равно, это был смех. Он все хохотал и хохотал, медленно сползая вдоль бортика фонтана, пока не оказался на земле.

– Ура, ура, ура! – прохихикал он, почти захлебываясь.

– Что с тобой? Чего смешного? – нахмурилась, ничего не понимая, госпожа Овнец.

– Давайте, вешайте еще флаги! Дуйте в кимвалы, жарьте в набаты! Мы короновали его! Наконец-то у нас есть король! Вот это да!

– Ты что, напился? – госпожа Овнец сурово свела брови.

– Еще нет! – изнемогал Ваймс. – Еще нет! Но скоро обязательно напьюсь!

Он все хохотал и хохотал – зная, что стоит ему остановиться, и черная депрессия, как свинцовое суфле, погребет его под собой. Но он четко видел его – простирающееся перед всеми ними «светлое» будущее…

…В конце концов, он ведь действительно благородный, то есть царственный, в этом ему не откажешь. И конечно, он может многое сделать – и для города, и для окрестностей. Например, спалить их до самого грунта.

«А мы ведь его коронуем, – думал Ваймс. – И это будет очень по-анкморпоркски. Если не получается расправиться с драконом, коронуй его и сделай вид, что так все и задумывалось».

КОРОЛЬ ДРАКОН.

В поле его зрения опять показался бойкий малыш. Мальчуган неуверенно взмахнул флажком и спросил:

– А можно я еще раз крикну «ура»?

– Почему бы и нет? – пожал плечами Ваймс. – Скоро все это закричат. Просто ты будешь первым.

Со стороны дворца донеслись приглушенные звуки, которые обычно сопровождают разрушение в самых разных его видах…

Эррол схватил зубами метлу, протащил ее по полу и, постанывая от усилия, перевернул так, что она приняла вертикальное положение. После целой серии новых стонов и нескольких фальшстартов он ухитрился втиснуть конец метлы между стенкой и большим кувшином с ламповым маслом.

Какое-то мгновение он не шевелился, только дышал, как кузнечные мехи, а потом изо всех сил толкнул.

Оказывая слабое сопротивление, кувшин качнулся, но затем все-таки перевернулся и грохнулся об пол. Необработанное, плохо очищенное масло черной лужей разлилось по плиткам.

Огромные ноздри Эррола затрепетали. В закулисной части мозга дракончика неведомые ему самому синапсы обменивались оживленной морзянкой. По толстому нервному стволу, ведущему к носу, ринулись потоки информации касательно тройных связей, алканов и геометрической изометрии. Однако та небольшая часть мозга Эррола, которая выступала в качестве самого Эррола, оставалась по отношению ко всей этой информации в полном неведении.

Все, что он знал, это то, что внезапно ему очень, очень захотелось пить.

Во дворце имела место серьезная перепланировка. То проваливался пол, то с грохотом обрушивался потолок…

В своей кишащей крысами камере, за дверью, снабженной большим числом замков, чем самые нижние уровни городских катакомб, патриций Анк-Морпорка лежал, закинув руки за голову. Лежал и улыбался во тьме.

Тем временем на улице жгли костры.

Анк-Морпорк праздновал. И хотя никто не мог точно сказать, что именно празднуется, однако все уже настроились, что сегодня вечером будет праздник; бочки с вином были откупорены, бычки на вертелах жарились, каждому ребенку выдали по бумажной шляпе и праздничной кружке – не пропадать же добру, в конце концов. Тем более что день прошел интересно, а жители Анк-Морпорка ценили всякое развлечение.