Хроники Мидгарда. Нуб детектед - Альтс Геймер

— Я не стал альтруистом после Йотунхейма, как и не превратился в эгоиста. Думаю, я остался тем, кем был. Размышляя о будущем, пришел к выводу, что, к моему стыду, мне глубоко наплевать на большую часть человечества. Кроме моего близкого окружения. А остальные… Пусть делают что хотят в своей неразумности. Не знаю, как вы, но я, если смотрю отстраненно на то, что сейчас происходит с нашей цивилизацией, нахожу лишь одно слово — бред. — Кезон сделал паузу и вопросительно взглянул на собеседников.

Хельги сделал ладонью жест — дескать, продолжай, а в теле Браги двигалась лишь одна часть — острый кадык на могучей шее, закачивающий внутрь пищевода очередную порцию пенного напитка.

— Поэтому что-то пытаться изменить… — Кезон задумчиво скривил губы. — Нет ни малейшего желания. Нести, словно светоч, свое знание в массы — тоже не вариант, слишком дорогой ценой это дается… Не всем по силам этот путь… Да и потом, отвечать за действия каждого придурка, получившего в свое распоряжение всю мощь Мидгарда, желания у меня нет…

— Что же остается?

— Семья. Как ни удивительно это прозвучит. Дети, жена, очаг — маленький круг благополучия, который мне по силам защитить и сохранить.

— Бедные цверги. Все пошло прахом, — хохотнул Браги.

— Ну, не надо их жалеть, — усмехнулся Кезон. — Они получили что хотели, на моем примере они смогли убедиться, что их затея реальна. Просто с претендентом не повезло. Ничего, попробуют еще раз. Они терпеливые.

— Теперь все более или менее понятно, — удовлетворенно сказал Хельги и тоже отпил пива, чокнувшись кружкой с Кезоном. — За тебя! Пусть тебе дальше сопутствует только удача. Ты как никто другой ее заслуживаешь после всего…

— Эй! А я? — возмущенно гаркнул Браги. — Официант!

— Баркид, реал? — поинтересовался Ловкач.

— Ни то ни другое. Йотунхейм! Эх, видели бы вы эту поэзию в камне! Туда я и удалюсь с группой своих сторонников. Через небольшое время.

— Смерть тела в реале? — тихо спросил Ловкач.

— Другого выбора не остается. Поверь, я перебрал все варианты. И мне еще кружечку! — сказал Кезон официанту, и так постоянно метавшемуся между барной стойкой и их столиком.

Евгений Махонин. Рвем когти

Началось. Наша «Аркадия», как и положено шебеке, шла крутым бейдвиндом. Сила такого типа корабля (а мне это растолковал Фортис) во фланговой подвижности, способности быстро перемещаться перпендикулярно ветру. Мы стремительно сближались с флагманской квинкверемой противника, окрашенной в ярко-оранжевый цвет с продольными черными полосами вдоль корпуса. Я отметил, что на парусах баркидцев не было сов — эмблемы власти Кезона. К чему бы это? Пятипалубник тоже набирал ход, готовясь к таранному удару. Два корабля сходились, как два бойцовых пса перед смертельным поединком.

— Лучникам — стрелы на тетиву! — звонко крикнула Юстина от румпеля и добавила, обращаясь к капитану: — Как только отстреляемся, право руля.

Залп. «Аркадия» резко стала забирать в сторону, выходя из зоны поражения нацелившихся на нее носовых гарпахов. Матросы, как мартышки, повисли на рангоуте. Мы делали длинную восьмерку перед носом баркидцев, преследовавших нас.

— Лучники — на левый борт! Залп по готовности!

Еще раз туча наших стрел накрыла палубу вражеского флагмана. Висевшая на хвосте квинкверема вильнула в сторону. Затея Юстины полностью оправдалась. Но маневрируя, мы вынужденно вклинились во вражеский порядок. Баркидский флот на всех парусах шел на сближение с объединенными силами союзников, толком не успев перестроиться для битвы. Их все равно было в полтора раза больше наших. Они, разумеется, понимали свои сильные стороны и на это рассчитывали.

— Расчетам скорпионов приготовиться по правому борту!

Теперь мы лезли прямо на курс огромного десантного левиафана — восьмипалубной эннеры. Квинкверема не стала нас преследовать, развернулась и пошла вперед вместе с остальным кораблями Баркида.

— Обрезать тросы! Залп ниже ватерлинии! — Три выстрела грянули в упор. Палуба едва не выскочила из-под моих ног.

Это были не обычные гарпуны. Их утяжеленные разверстые наконечники предназначались не для захвата, а для нанесения максимального повреждения бортам. Попав рядом, они взломали добрых полтора метра обшивки, и в пробоину сразу хлынул бурлящий поток воды.

— Либурна по правому борту! — хором закричала с палубы пехота.

— Две либурны по левому борту! — завопили сигнальщики с другой стороны.

— Навались на весла!

Треск теперь уже нашего корпуса возвестил о том, что нас стреножили скорпионами легкие корабли баркидцев. Так взбесившегося быка берут в оборот накинутыми с разных сторон лассо. Типичная «коробочка». С боков «Аркадию» зажали две либурны, по курсу резко застопорила ход монера. Ее мы тут же с разгона с хрустом насадили на свой таран, и в ней же окончательно и завязли. От удара весь народ кубарем покатился по палубе. Пара солдат кувыркнулась за борт. Им с борта тут же бросили веревки, пока доспехи не утащили на дно. Тут со всех сторон на палубу полетели абордажные крючья.

— Гребцы, к оружию! Приготовиться отбивать абордажников! — скомандовала Юстина, стоя на одном колене. Из ссадины на ее бронзовом бедре проступила алая полоска крови. Но даже в таком виде она была очень привлекательна.

Солдаты на палубе лязгнули вынимаемыми из ножен мечами. Копьеносцы положили на щиты длинные копья. Мы с десятком стрелков на корме продолжали снимать с либурн одного атакующего за другим. Я посылал стрелы в самую гущу баркидцев, и каждая из них находила свою цель, кроме одной, которой я снес с нашей реи невесть откуда взявшегося гипертрофированного остроухого сыча. На секунду отвлекся, ища глазами Фортиса. Мой друг стоял с правого борта, ближе к носу шебеки, в компании с Ювеналием, с уже изготовленным для удара топором. Я слегка нервничал по поводу его драгоценного здоровья. Это вам не пауков в джунглях рубать! Два оружия в такой давке могут мало пригодиться, а вот полутораметровый щит совсем не помешал бы. Суда уже стояли вплотную, когда с обеих сторон на палубу «Аркадии» с воплями устремились солдаты неприятеля и стали прыгать через борт как мартышки. Это были легкие пехотинцы в проклепанных кожаных панцирях, вооруженные короткими мечами и маленькими круглыми щитами со змеиной головой по центру. Нескольких особенно шустрых тут же прикололи пиками к бортам, как мотыльков к гербарию. Вообще первым рядам абордажников пришлось тяжко: их рубили в полете, принимали на копья, да и мы, лучники, старались как могли. Я лично пробил навылет грудь одному и угодил в глазницу следующему, который только готовился сигануть к нам с борта правой либурны. Но все равно шквал наступления был таков, что наших сначала здорово потеснили, а потом и вовсе разрезали посередине палубы. Андрюха остался на той стороне. Я видел, как в толчее мелькал его топор, кроша баркидские шлемы. Да и Ювеналий оставлял вокруг себя настоящую просеку, работая не хуже циркулярной пилы.