Голливудский участок - Джозеф Уэмбо

— Понемногу, — сказал Брайан Уилки. — Мне бы не хотелось, чтобы об этом знал мой надзирающий офицер, но сейчас я дошел до выпивки и амфетамина время от времени. Это ведь прогресс, правда?

— Не думаю, что это понравилось бы «Анонимным алкоголикам», приятель, — сказал Нейт. — Это жизнь, а не кино!

Через несколько минут, проезжая мимо «Тако у Пабло», Уэсли с Нейтом увидели перед входом старый автомобиль и пару тощих наркоманов, спорящих с другим парнем, тоже явным наркоманом. Дебаты были такими горячими, что «торчки» не заметили черно-белую патрульную машину, которую Уэсли остановил за полквартала, выключив фары, чтобы понаблюдать за разворачивающейся перед его глазами сценой.

— Может быть, один из них зарежет другого, — сказал Нейт, — тогда ты сможешь арестовать его за серьезное преступление. Или лучше пусть один из них вытащит оружие, и мы сможем устроить перестрелку. Это развеет твою грусть?

Фарли Рамсдейл размахивал руками, как ветряная мельница, и Олив испугалась за него. По подбородку Фарли стекала слюна, он визжал, как недорезанный поросенок, потому что крохотного роста наркоман, известный под именем Малыш Барт, который был примерно одного возраста с Фарли, не хотел продать ни одну из имевшихся у него двух десятков доз. Фарли отказывался покупать по слишком высокой цене и старался ее сбить.

Олив считала, что Малыш Барт поступает подло, поскольку Фарли часто продавал ему «снежок» по скромной цене. Но все эти крики и ругань доставят им только неприятности.

— Ты неблагодарный кусок блевотины! — орал Фарли. — Помнишь, как я спас твою жалкую задницу, когда тебе так сильно был нужен «снежок», что ты готов был замочить ниггера?

Малыш Барт, на шее которого красовалась татуировка в виде собачьего ошейника, оправдывался:

— Старик, дела нынче плохие, товара совсем нет. Это все, что у меня есть, и больше пока не ожидается. Мне нужно платить за квартиру.

— Ты маленький ублюдок! — закричал Фарли, сжимая кулаки.

— Эй, приятель! — сказал, отступая. Малыш Барт. — Прими успокоительное! У тебя крыша едет!

Олив вышла вперед:

— Фарли, остановись, пожалуйста. Поехали домой. Прошу тебя!

Неожиданно Фарли сделал то, чего никогда не делал. Он дал ей звонкую пощечину, и она была настолько ошеломлена, что секунду молча смотрела на него, а потом разрыдалась.

— Все, хватит, — сказал Уэсли и вышел из машины. За ним последовал Нейт Голливуд.

Фарли не видел, как приближаются полицейские, но Малыш Барт их заметил и торопливо произнес:

— Э-э-э… мне пора.

Он направился было в другую сторону, но Уэсли приказал:

— Стоять на месте.

Через несколько минут Уэсли и Нейт Голливуд обхлопывали Малыша Барта с Фарли, а Олив вытирала слезы полой кофточки.

— В чем дело? — спросил Фарли. — Я ничего не делал.

— Ты ударил женщину, — сказал Уэсли. — Я свидетель.

— Это была случайность, — сказал Фарли. — Разве не так, Олив? Я не хотел ее бить. Просто жестикулировал, споря с этим парнем.

— О чем был спор? — спросил Нейт.

— О том, действительно ли Джордж Буш такой идиот, каким кажется. Мы вели политические дебаты.

Малыш Барт не беспокоился, потому что «снежок» лежал под задним ковриком машины, припаркованной за полквартала. Ему лишь нужно было успокоиться, не нервировать копов, и тогда, считал он, его отпустят.

Когда Нейт оттащил Фарли метров на десять от остальных, тот крикнул:

— Олив, скажи, что это было случайно!

— Заткни свою пасть, — сказал Нейт. — Где твоя машина?

— У меня нет машины, — соврал Фарли и сам удивился, зачем он это сделал. В его автомобиле не было наркотиков. Он не курил «снежок» два с половиной дня. Поэтому стал таким нервным. Поэтому чуть не удушил Малыша Барта. Ему так надоело, что его все время тормозят копы, что он соврал. Ложь была формой мятежа против всех них. Против всех ублюдков, которые его доставали.

В течение следующих двадцати минут были составлены протоколы, имена пробиты через компьютер, который выдал досье на Фарли Рамсдейла. Фарли наконец перестал брюзжать, а Олив плакать.

Малыш Барт попытался на самом деле завести разговор о политике, чтобы поддержать шутку насчет Джорджа Буша, но полицейские на нее не купились. Они знали, что затевалась какая-то сделка с наркотиками, а Малыш Барт не хотел давать им повод потребовать у него ключи и попробовать открыть одну из восьми машин, стоящих недалеко от «Тако у Пабло». Ему особенно не хотелось, чтобы полицейские заглядывали под коврики.

Фарли думал, что копы еще будут долго их мучить, но тут молодой коп подбежал к старшему и крикнул:

— Попытка похищения человека, «Омарс-лондж» на Айвар! Поехали, Нейт!

Когда Фарли с Олив и Малыш Барт остались стоять у «Тако у Пабло», Фарли сказал Малышу Барту:

— Эти копы спасли твою проклятую жизнь.

Барт ответил:

— Приятель, тебе нужна помощь. Ты зашел слишком далеко. Слишком далеко. — С этими словами он убежал к своей машине и уехал.

Олив попросила:

— Фарли, поехали домой, и я…

— Олив! — рявкнул он. — Если ты сейчас скажешь, что приготовишь мне вкусные сандвичи с сыром, клянусь, я вышибу тебе зуб.

Голливудские детективы расследовали серию изнасилований, произошедших во время свиданий, которые они называли «дружескими изнасилованиями». Обычно жалобы звучали так: «Я проснулась обнаженная с неизвестным мужчиной. Меня опоили наркотиком».

Дела не поступали в суд. Чтобы получить доказательства, нужен был немедленный анализ мочи, но наркотики, которые подмешивали жертвам, распадались в течение четырех — шести часов. Поэтому всегда оказывалось слишком поздно проводить специальные исследования вне лаборатории управления полиции, которая могла анализировать лишь контролируемые вещества. Кстати, как утверждали адвокаты защиты, большое количество алкоголя давало эффект, во многом схожий с эффектом от употребления наркотика.

О случаях изнасилований во время свиданий в Голливудский участок сообщали лица обоего пола, но офис окружного прокурора зарегистрировал только одну жалобу. Жертву вскоре после встречи вырвало, поэтому вещество удалось выделить и определить.

Вызов к «Омарс-лондж» по коду-3 получил экипаж «6-Х-76», но Баджи с Фаусто опередили Уэсли Драбб и Нейт Голливуд, сразу за которыми подъехали Бенни Брюстер и Б. М. Дрисколл, пожаловавшийся, что его укачало из-за слишком быстрой езды.

Прибывшие первыми экипажи уступили место Баджи и Фаусто, поскольку вызов предназначался им, и Баджи вошла в ночной клуб, чтобы опросить жертву. Хотя бумагами в этот вечер должен был заниматься Фаусто, а она вела машину, Баджи решила сама написать рапорт, потому что жертвой была женщина.