Дикая энергия. Лана - Марина и Сергей Дяченко

Я хочу убежать. Но ноги будто приклеились к блестящему полу. Так бывает во сне. Я опрокидываю бокал в рот — и кашляю, поперхнувшись.

Мужчина, первый заговоривший со мной, мягко похлопывает меня по спине:

— Ну, ну… Познакомьтесь, это Стефан, мой заместитель. А это подруга маленького Макса, милая… Как вас зовут?

Стефан смотрит на меня. Я знаю, черные очки маскируют меня. Знаю и другое: у людей с таким взглядом обычно профессиональная память на лица.

Я кашляю.

— Мы виделись раньше? — спрашивает Стефан.

Я резко киваю. Продолжаю кашлять, теперь уже нарочно. Через силу.

Все еще глядя на меня, Стефан склоняется к моему собеседнику и что-то шепчет. У мужчины с лампочками на рукаве на секунду вытягивается лицо — и тут же удивление сменяется довольной улыбкой.

— Молодец, — говорит он вкрадчиво. — Браво, Ловец. — И переводит взгляд на меня.

Из оружия у меня только опустевший бокал. И то неплохо. Стою, ожидая, что он скажет.

Он не замечает моего напряжения.

— Хорошие новости. Очень хорошие, милая барышня.

Я сбита с толку. Что сказал ему Ловец? Мое имя — или…

И в этот момент из толпы появляется Максим. Он внешне спокоен. Только бледен, и на скулах горят пятна. У меня сам собой подтягивается живот: что-то случилось. Еще что-то.

Макс находит в себе силы почтительно поздороваться и с моим собеседником, и со Стефаном. Потом берет меня за руку и ведет сквозь толпу — мимо дам с аккумуляторами. Мимо сцены с музыкантами. Прочь, к выходу в коридор. Я все жду окрика в спину: стой! Это Лана! Но окрика нет. У двери я не выдерживаю и оборачиваюсь: мой бывший собеседник и Ловец о чем-то беседуют, не глядя в нашу сторону…

Значит, все-таки обошлось?

Мы с Максом останавливаемся возле окна, плотно задернутого тяжелой портьерой. Здесь не так светло. Хочется снять темные очки, но я вовремя удерживаюсь.

— Взяли твоих диких, — еле слышно говорит Макс. — Только что… минут сорок назад. Проследили… от клуба… всех, и Перепелку с детьми…

Я цепляюсь за портьеру.

— Мавр? Лешка? Алекс? Лифтер? И…

— Всех… — Максим судорожно сглатывает. — Больше того, копают уже и под меня… Ты знаешь, с кем ты разговаривала? Это главный координатор отгрузок…

В глубине меня — в голове? в груди? — зарождается тоненький звук. Как будто писк комара ночью в лесу. Он нарастает, становится похож на вой ветра в трубе… на вой волка в лесу… и в нем прорезывается ритм. Неторопливый, сдержанный, даже холодный. Мои пальцы сами собой начинают барабанить по подоконнику. Так вот о чем сообщил Ловец своему начальнику…

— Их отправят на Завод сегодня, — шепчет Макс. — Уже отдан приказ отгрузить их…

— Макс, — говорю я очень низким, непривычно низким и уверенным голосом, — Завод не получит их. Ни сегодня. Ни завтра. Никогда!

С этого момента все, что происходит со мной и вокруг меня, подчинено строгому, даже суровому ритму.

Праздник продолжается. Тоненько, пошлыми масляными голосами поют скрипки. Гул голосов становится громче. Минута или две — и Ловец вспомнит меня, а за Максом явятся вооруженные коллеги, и на этот раз его не спасет даже отец, главный инженер.

Дурацкое вечернее платье начинает мешать. Высоко подняв голову, ни на кого не глядя, иду к выходу. Чувствую, как напряжена рука Макса под рукавом парадного мундира.

— Уже уходите? — приветливо спрашивает привратник у большой, плотно закрытой двери. Он улыбается, но в его словах мне мерещится скрытый смысл.

— Да, — говорю холодно. — Откройте нам, пожалуйста.

— Ваши пропуска?

В это здание проще войти, чем выйти из него. Максим протягивает две лиловые бумажки с печатями. Привратник всматривается в них, за его спиной сидят на диванчике двое полицейских в полном обмундировании, с разрядниками в расстегнутых кобурах. Мой внутренний ритм подстегивает: быстрее, быстрее!

Привратник очень медленно поднимает голову. Медленно-медленно протягивает руку, возвращая пропуска Максиму:

— Жаль, что вы так рано…

На столе пищит сигнал переговорного устройства. Привратник подносит к уху наушник, к губам микрофон:

— Вахта слушает.

У Макса не выдерживают нервы.

— Мы спешим! — говорит он резко. Полицейские на диване удивленно поворачивают головы.

— Понял, — говорит привратник. Кладет наушник и микрофон на место. Ни слова не говоря, начинает открывать кодовые замки — один, другой…

Когда дверь наконец приоткрывается, переговорное устройство звонит снова.

— Вахта, — говорит привратник.

Мы выходим на высокое крыльцо. Справа и слева горят мощные фонари. Ни в коем случае нельзя бежать.

— Одну минуту! — кричит привратник нам в спину. — Одну минуту!

Мы одновременно срываемся с места. Бежим по ступенькам вниз: только бы завернуть за угол, а там темнота…

На крыше здания СИНТ вспыхивает мощный прожектор. Щелкают разрядники полицейских — сзади, всего в нескольких десятках шагов.

— Держите ее! Это Лана!

Макс оборачивается на бегу. В руке у него — полицейский разрядник.

— Уходи. Я их задержу.

Влетая в узкий переулок, залитый контрастным светом прожектора, слышу за спиной перестрелку.

Я опять одна. И действую на свой страх и риск. Праздник Энергии закончился. Город опустел. На углу велорикша — вертит головой, пытаясь понять, откуда свет и что это за странные звуки. Медленно думает. Наконец решает уехать от греха подальше. Сбиваю его на тротуар, прежде чем он успевает поставить ноги на педали.

Мой внутренний ритм наконец-то прорывается наружу. Машина хорошая: большие колеса, и шестеренки вертятся без единого скрипа. На дикой скорости проезжаю три квартала, потом торможу — дым из-под покрышек — и трачу несколько драгоценных минут, чтобы как следует спрятать машину в тени подворотни.

Сама, ухватившись за край низко нависающего балкона, подтягиваюсь — и поднимаюсь вверх по стене, от балкона к окну, от окна к выступающей балке, от балки к другому балкону, и так до самого верха. Спрыгнув на залитую битумом крышу, низко пригибаюсь и бегу что есть сил.

Бежать легко. Внутренний ритм приходит в гармонию с внешним. А значит, я могу думать.

Ничего не готово. Синтетики разобщены, я ни о чем не успела договориться. Я не спросила их, готовы ли они рискнуть жизнью, готовы ли они умереть, если понадобится, ради того, чтобы был остановлен Завод… Да и что бы они ответили?

Мрачно улыбаюсь на бегу. Одно дело — легенда о всесильной Лане, которая дает энергию, дает жизнь. Другое дело — вот эта ночная гонка по крышам, и осознание, что я ни капельки не всесильна, и его послание: «Лана, помни слова Царь-Матери. Пощади их».