Женское оружие - Елена Кузнецова

Еще накануне Аринка, узнавшая про банный день, стала готовить смеси, потребные для мытья волос и для прочего ухода за собой, без которого не обходится ни одна разумная баба, желающая сберечь свою красоту как можно дольше. Хотя замоченная зола всегда исправно стояла в постоянно топящихся банях, женщины редко ограничивались этим — имелись и дополнительные способы, хотя бы тот же корень мылянки или горицвета — их Ульяна нашла на берегу Пивени и припасла как раз для такого случая. Анна живо заинтересовалась их приготовлениями и предложила сравнить составы с теми, которые и они с девками готовили для себя. Оно и понятно — в каждой веси свои секреты и излюбленные средства. Основа, как водится, одна, но и различия нашлись. Так, к удивлению Аринки, в Ратном совершенно не использовали в подобных снадобьях мед и конопляное масло, ограничиваясь только огурцами и молоком со сметаной, зато вовсю применяли отвары ромашки и мелко рубленную петрушку, и ноги парили не с клевером, а с подорожником. А вот что отвар той же петрушки добавляет волосам блеска, а для густоты волос можно применять репейник и липовый цвет с медом, то ли не знали, то ли просто не привыкли использовать. Словом, было о чем поговорить и чем заняться, приготавливая и так и этак различные настои и смеси в горшочках — увлеклись все не на шутку и не опоздали на ужин только потому, что и так занимались этим на кухне. Плава хоть и ворчала для вида на суету и толкотню, но и сама вспомнила кое-что из того, чем пользовались в ее родной веси. Так что к субботе все результаты их бурной деятельности, в горшочках и мисках, явно превосходящих своим числом обычный набор, с утра были отнесены холопками в баню, где и ждали своего часа. Первыми в два захода мылись девки; взрослые бабы и Аринкины девчонки должны были идти третьим, последним паром.

Когда Анна, Аринка, Ульяна, Плава с Радой и Стешка с Фенькой неспешно подходили к бане — девки должны были уже заканчивать свое мытье, — от реки до них донесся отчаянный то ли вопль, то ли рев, переходящий в обычный многоголосый девичий визг. Анна с Аринкой забеспокоились и ускорили шаг, Ульяна испуганно перекрестилась — нянька до жути боялась банника, удушившего, как говорили, когда-то накануне свадьбы ее младшую сестру. Плава тоже посуровела лицом и подобралась, хотя креститься не спешила: обращенная в христианство почти насильно, она не особенно полагалась в таких вопросах на святое крещение. Девчонки, наслышанные про банников, испуганно вцепились в Аринкину юбку.

— А вдруг там правда ОН? — пискнула Стешка.

— Да что вы, ополоумели? — рассердилась Анна, а Аринка осуждающе покачала головой:

— Да какой банник? И время еще раннее, и бани всегда протоплены стоят, да и веник с хлебушком ему оставляют тут каждый день — я спрашивала. Ульяна, не пугай детей-то!

И тут из-за угла ближайшей бани — той самой, в которой они должны были мыться, вылетел мохнатый черный комок, пронесся у них под ногами и помчался в сторону жилой части крепости.

— Ворон! — ахнула Анна. — Да когда же Роська… — договорить она не успела. Следом за щенком из-за того же угла вылетел, размахивая руками, его хозяин, всклокоченный и красный, с выпученными глазами, и с разбега влепился в Анну. От неожиданности она с трудом сохранила равновесие, ухватившись за плечи совершенно ошалевшего отрока: тот хоть и остановился, но продолжал таращить глаза и беззвучно открывать и закрывать рот, в смятении оглядываясь по сторонам.

— Роська!!! — хором воскликнули все четыре женщины, а Анна еще и встряхнула мальчишку за плечи. Стешка и Фенька, разом забывшие все свои страхи, захихикали.

Всегда серьезный и основательный Роська сейчас был явно не в себе. Благодаря своему ревностному стремлению к соблюдению христианских заповедей он снискал себе прозвище «святоша». Обычно он носил на своей физиономии немного постное выражение, должное, видимо, олицетворять всякую христианскую добродетель, и прежде всего смирение, но сейчас парню было не до того. И уж конечно, меньше всего его можно было ожидать встретить возле бани в женский день — он и от девичьей-то избы предпочитал держаться подальше, а на посиделках хранил суровую неприступность перед девичьими чарами.

Впечатленный рассказами отца Михаила про «сосуд греха» и дьявольское искушение, всех женщин и девок он именно с этой точки зрения и рассматривал, чем только вызывал у девиц азарт и повышенный интерес к своей персоне. Это пугало его чрезмерно и заставляло еще сильнее сторониться коварных соблазнительниц, создавая тем самым замкнутый круг, так как интерес отвергнутых красавиц от этого только усиливался. Единственная, после боярыни, особа женского пола, которая однажды снискала его одобрение, была Млава, и то по недоразумению. Роська искренне принял ее показное жеманство за скромность и невинность и имел глупость как-то поставить ее в пример прочим девкам, за что и поплатился — толстуха безоговорочно причислила его к числу своих обожателей.

Сейчас с ним творилось что-то неладное. Только затратив немало усилий, женщинам удалось наконец вытрясти из него членораздельные звуки, но происходящее от этого не прояснилось.

— Узрел… Видение мне сейчас было, матушка… Грех чревоугодия во плоти мне явился! — пафосно провозгласил отрок и троекратно размашисто перекрестился. — Истинно воочию видел, Анна Павловна! — истово выдохнул он, заметив, что женщины с сомнением переглядываются. — Зело огромен, красен, наг и страшен! Телесами колышет, пасть вот такая… — Роська развел руки чуть ли не на ширину плеч, — в предбаннике сидит и жре-о-от! Меня увидел и ка-ак зарычит, ка-ак завоет! — Отрок с опаской обернулся назад и поежился. — Насилу я убежал. Слышите, девки визжат? — заволновался он. — Может, позвать кого, спасать их надо.

— А чего ты в предбаннике-то забыл? — подозрительно спросила Аринка, с облегчением отметившая, что в доносящемся от бани шуме отчетливо слышен усиливающийся и постепенно заглушающий все остальные звуки девичий хохот.

— Ро-оська?!! — с веселым напором спросила и Анна, тоже, видимо, уже расслышавшая, что девицы в бане больше резвятся, чем пугаются, а Плава только хмыкнула, насмешливо рассматривая мальчишку.

Парень залился густым свекольным цветом и стал путано и поспешно объяснять, что помывшиеся раньше девок холопки видели, как Ворон крутится возле бань. Зная характер мохнатого друга, бедняга заволновался не на шутку — щенок вполне мог отмочить самую немыслимую каверзу. Справедливо считая себя ответственным за своего воспитанника, хоть и терзаемый сомнениями, парень отправился к баням. И к своему ужасу увидел, как Ворон с помощью лап и носа умудрился-таки приоткрыть дверь и протиснулся в щель. Обладавший богатым воображением Роська живо представил себе последствия развлечений щенка с девичьими одежками, включая — страшно подумать! — исподнее, и решился на героический поступок: приоткрыв дверь, последовал за Вороном, легкомысленно понадеявшись, что успеет поймать преступника и выскочить с ним прочь до появления из мыльни первой девки. Но, едва просунув голову в темноватое помещение предбанника, он увидел нечто, что сейчас и пытался добросовестно, но безуспешно описать.

— Банник никак? — охнула доверчивая Ульяна, хватаясь за грудь и начиная усиленно креститься. — Ох, истинно — банник.