Войсковые разведчики в Афгане. Записки начальника разведки дивизии - Николай Кузьмин

А ведь охрана просила досмотреть аппаратуру «журналистов».

Он же посчитал неприемлемым «шмонать» иностранных представителей СМИ, настолько им верил. Почему он так сделал, ведь у него был звериный нюх на опасность? Потому и прозвище получил – счастливый.

Но, видимо, пришел его час, и ничего тут сделать было нельзя.

Что такое взаимодействие? Согласно определению – это согласованные по задачам, месту и времени действия частей, подразделений различных родов войск.

Взаимодействие в разведке – основа основ. Это только на первый взгляд кажется, что разведчики действуют самостоятельно. На самом деле их связывают множество незримых связей: с органом управления, поддерживающими их средствами, соседями и т. д.

В Афганистане разведок было множество. Впервые столкнувшись с таким явлением, я был этим несколько озадачен. Подумайте сами, сколько различных официальных разведорганов:

– военная разведка 40 А (агентурная, специальная, воздушная, радиоэлектронная, войсковая);

– разведка КГБ (спецгруппа «Каскад»);

– разведка МВД (спецгруппа «Кобальт»);

– разведка пограничных войск (ММГ-1,2,3);

– разведка ВС. ДРА (18, 20 пд).

Приплюсуйте сюда разведывательные данные, получаемые от партийных, комсомольских, административных советников при соответствующих афганских органах. Казалось бы, при таком обилии разведок данные о душманах должны были идти потоком, только успевай записывать. Однако на деле это было далеко не так.

Войсковая разведка всегда стояла как бы на низшей ступени этой лестницы разведок. Нас в ГРУ так и воспринимали, как что-то второсортное: подумаешь, разведчиками называются, а на самом деле пехота обычная. Небритые пыльные рожи, нелепое потертое, зачастую порванное и прожженное у костров обмундирование. На ногах черт-те что: кроссовки, тапочки, ботинки, сапоги. За спиной вещмешки – «сидоры» образца времен русско-японской войны 1904 года. Половина народу обмотана пулеметными лентами, как махновцы в гражданскую войну. В общем, героического вида никакого (скажу, что пулеметные ленты на бойцах были не для опереточного шику. Пулемет в бою патроны расходует очень быстро, а времени заряжать ленты нет. Поэтому на каждый пулемет приходилось носить с собой по 8—10 снаряженных лент по 250 патронов в каждой).

То ли дело десантники, и особенно бойцы спецназа: спецформа песчаного цвета, тельняшки, голубые береты – есть на что посмотреть!

Нам, офицерам, было на эти атрибуты наплевать, но солдаты, молодые парни, вздыхали, поглядывая на них. По «дембелю» очень многие пришивали на парадный мундир голубые погоны, доставали где-то голубые береты и тельняшки и в таком виде возвращались на Родину. Командование смотрело на это сквозь пальцы: парням крепко досталось в Афганистане, пусть покрасуются дома, ничего плохого в этом нет.

К слову, ни десантников, ни спецназовцев, начиная с 1984 года, в нашей зоне ответственности не было. Они были сосредоточены у границы с Пакистаном, где занимались борьбой с караванами.

Агентурная разведка – это вообще элита разведки. Как говорится – на козе не подъедешь! Сплошные тайны, загадочность, некоторая снисходительность. Мол, они посвящены в то, что нам не по разуму и не по чину. Да и методы работы абсолютно разные. Как говорил один знакомый острослов: применительно к Уголовному Кодексу, агентурная разведка – мошенничество, войсковая разведка – вооруженное ограбление.

На этой почве у меня с ними на первых порах случались ну если не стычки, то, скажем так, непонимание.

И дело было вот в чем. Оперативные агентурные группы (ОАГр) вели разведку путем получения от своих агентов разведывательной информации в ходе периодических встреч с ними на конспиративных квартирах. Качество этой информации оставляло желать лучшего.

Во-первых, думаю, что добрая половина этих агентов-афганцев были «двойными», т. е. работали не только на нас, но и на душманов, давая больше дезинформации, чем разведывательных данных. Афганцев можно было понять: войне конца не видно, а жить и кормить свои семьи надо.

Во-вторых, устаревшая информация. Да оно и не диво. Не знаю, были ли вообще у ОАГр радиофицированные агенты, но мне они не встречались. И дело было здесь не в недостатке портативных радиостанций, а в самом простом – отсутствии необходимого питания для них. Все дело в том, что все наши войсковые радиостанции работали на аккумуляторах, имеющих весьма незначительную емкость и ресурс. А где их зарядить, если в кишлаке нет электричества? А радиостанций, работающих на обычных батареях, как например, японская «Йоки Токи», у нас не было. К тому же эти батареи можно было купить в любом духане, что не вызывало подозрений. У каждого афганца был электрический фонарь, ведь я уже говорил, что электричества нигде не было.

Схема работы агентов очень простая. В назначенный день и час агент, обычно крестьянин из какого-то кишлака, приходил в город, встречался с оперативным офицером и сообщал ему информацию о бандформированиях в его или окружающих кишлаках. Естественно, что это была информация двух-трехдневной давности.

Судите сами. Если в кишлак пришла какая-то банда, то первым делом они что делают? Правильно, выставляют охранение и не выпускают никого оттуда без разрешения главаря этой банды. Это азы партизанской войны. В кишлаке они, как правило, пребывают не более двух дней: собирают денежный и продовольственный налог. Потом идут в следующий кишлак за этим же.

Исключение составляют свадьбы либо самого главаря, либо его детей или родственников и религиозные праздники. Тут могут собраться вместе на несколько дней иногда до 4–5 главарей, естественно, если не со всей бандой, то с десятком телохранителей наверняка. Все это тщательно охраняется, выставляются посты не только на окраине кишлака, но и вдали от него.

Любое нарушение этого режима местными жителями карается, как правило, смертью. Главарь – верховная власть в период пребывания в кишлаке: хочет – казнит, хочет – милует. Аппеллировать все равно не к кому. Поэтому агент может выйти на встречу, только когда банда покинет кишлак, и информация, которую получит от него оперативный офицер, будет доложена по радио в разведцентр в этот день только вечером или ночью.

Утром следующего дня, после принятия решения по ней в штабе 40А, будет отправлено в нашу дивизию боевое распоряжение на ликвидацию данной банды. После принятия решения командиром дивизии, кому это поручить, в часть отдается соответствующее распоряжение и с утра следующего дня начинается практическое выполнение приказа.

Я специально так подробно расписываю ход прохождения разведывательной информации от источника до ее реализации (по научному это называется разведывательным циклом), чтобы читатель мог понять, что она безнадежно устаревала к моменту действий войск. А войсками-то была только наша дивизия, других боевых частей в зоне ответственности не было. Так что основное требование к разведывательной информации – оперативность, не укладывалась ни в какие рамки.