Сокровища чистого разума - Вадим Панов

– Я вас понял. – Дрибе помолчал. – Рекомендую постоялый двор «Следопыт Сочности» – очень неплохой стол.

– Спасибо.

– Но машину вам придётся оставить на окраине, в Одекки вы на ней не въедете.

Узкие и кривые улочки старинных городов не предназначались для монстров шириной в четыре с лишним метра, а потому многие поселения, причём не только на Менсале, были закрыты и для бронетягов, и для мирных паротягов.

Но бросать бронекорду на окраине друзьям не хотелось по многим причинам, и после короткого, но энергичного обсуждения размера пожертвования в «фонд ветеранов» – одиннадцать серебряных геллеров и утренние стрельбы патронами клиента – машина была поручена кнехтам.

* * *

Своё название – Триберди – столица одной из самых северных и самых богатых провинций Менсалы получила благодаря изящному сочетанию географического расположения и имён основателей, а историю эту наизусть расскажет любой коренной трибердиец, даже из глухого уезда. Так вот, один из первых менсалийских городов, Триберди был заложен на слиянии двух рек, то есть с самого своего начала делился на три части, но самое интересное заключалось в том, что основали город три брата Берди, вставшие у истоков самой могущественной семьи Севера, которая вот уже пятьсот с лишним лет оказывала серьёзное влияние на жизнь провинции и всей Менсалы. Берди ругались друг с другом, подолгу не разговаривали, изгоняли и отправляли в ссылки, но при этом ни разу не пролили семейную кровь и, наверное, поэтому ухитрились продержаться на вершине так долго. Ну а ещё один интересный факт заключался в том, что за всю свою историю, включая адигенские войны при становлении Менсалы, бунты черни, междоусобицы и страшные годы нынешней гражданской войны, несмотря на многочисленные штурмы и две длительные осады, Триберди ни разу не был сдан или оставлен, и северяне всегда находили силы уничтожить или отбросить чужаков. Поговаривали, что в последние годы семье Берди крепко помогают адигены, используя трибердийцев в качестве противовеса верному Галане губернатору Лекрийскому, однако никаких доказательств в пользу этой версии недоброжелатели не приводили.

Собственно же город исторически и географически делился на три района, расположенных на соответствующих сторонах рек. Довольно узкий, скалистый и высокий, господствующий над окрестностями Средний берег был отдан под крепость, защитницу и хранительницу, которую местные без устали совершенствовали и модернизировали, постепенно превратив в мрачноватый, но безусловно надёжнейший оборонительный комплекс, внутри которого скрывалась резиденция губернатора. Правый, низкий, берег населяли люди простые: рабочие, ремесленники, служащие и слуги. Здесь лепились друг к другу непритязательные домишки, плавно переходящие в мастерские, заводики, фабрики, пакгаузы и снова – в трущобы, переполненные нищетой, дешёвыми кабаками, лавками, в которых отпускали товары в долг, лавками ростовщиков и бандитскими притонами. Правый берег всегда представлялся угрюмее, чем был в действительности, но такова была его манера. А вот Левый, некогда лесистый, а теперь сохранивший целых три диких парка, облюбовала чистая публика. Тут же располагались богатые дома, как многоквартирные, так и отдельные усадьбы, государственные учреждения, казармы воинских частей, магазины, железнодорожный вокзал, а на самом краю – воздушный порт, в котором и бросила якорь «Доброта». И путь от порта до офиса Гебы Спуна – трибердийского делового партнера Граболачика – отнял у Сады Нульчик меньше сорока минут, поскольку обходительный Геба устроился, разумеется, на Левом берегу, в трёхэтажном розовом дворце кильбельского стиля, на первом этаже которого очаровывал прекрасной кухней благородный ресторан, на втором помещались номера, а весь третий этаж был отдан под личные нужды Спуна.

Откинувшись на подушки присланного в её распоряжение авто, женщина без особого интереса рассматривала узкие улицы Левобережья, богатые дома, многие из которых так сильно пострадали во время боевых действий, что были полностью перестроены, на вывески и военные патрули на каждом углу. Город казался мирным, но… именно казался. В отличие от Лекровотска, где, несмотря на наличие страшной площади Правосудия, Рубен ухитрился создать атмосферу мира и даже некой беззаботности, Триберди выглядел временно мирным поселением, готовым в любой момент отразить атаку, в нём всегда ощущалось лёгкое напряжение.

– Ты уверена?

– Абсолютно, – подтвердила проститутка и вновь указала на портрет Гатова. – Этот приходил ко мне, а потом устроил перестрелку.

– Уверена?

– Абсолютно.

Она была западурой: округлой во всех местах, которые так нравятся мужчинам, губастой, глазастой, черноволосой и, наверное, неисправимо деревенской. Но ещё проститутка была внимательной и обладала хорошей памятью, и за эти два качества Саде захотелось её расцеловать.

– Он был один?

– С толстяком – точно. – На этот раз женщина ткнула пальцем в нарисованную физиономию Бааламестре. – А третьего я не разглядела, потому что он внизу сидел, на первом этаже. В номера не поднимался.

– Черноволосый?

– Не видела.

И тот факт, что западура не стала придумывать нужные важной гостье подробности, Саду неимоверно порадовал.

К Гебе Нульчик ехала без особой надежды, «галочку поставить», среагировать на очередную наводку и при этом оказаться неподалёку от подозрительного Йорчика. Однако за то время, что «Доброта» добиралась до Трибердии, Спун, владеющий двумя десятками борделей по всей провинции, заполучил действительно интересную информацию. Отправившись лично расследовать обстоятельства перестрелки в заведении синьоры Флиси, Геба не оставил без внимания упоминание о трёх инопланетниках, притащил одну из девочек в столицу и показал ей портреты разыскиваемой Садой троицы – в самом заведении объявления давным-давно сгинули. Девица уверенно опознала Гатова и тем повергла Нульчик в лёгкую эйфорию.

– Как часто эти трое заглядывали?

– Один раз, и больше они не появлялись.

Плохо, но не смертельно. Гатов понял, что «засветился», и станет осторожен, но теперь – и это важно! – появился след, по которому может идти охотник. До сих пор Нульчик напоминала несчастную собаку, которая не чует добычу и жалко бегает по полю, в надежде увидеть хоть какую-то цель.

– Откуда они приезжали?

– Он не сказал.

– А ты спрашивала? – недоверчиво прищурилась Сада.

– Разумеется, – подбоченилась девица. – Я всегда стараюсь разговорить клиента и побольше узнать о нём. Это профессионально. Привязавшись, они возвращаются именно ко мне, и…

– Что рассказывал этот? – Нульчик потрясла перед носом заболтавшейся западуры портретом Гатова. – Подробно!

– Назвался цепарем. Он и правда похож: повадки соответствующие, украшения опять же, татуировки… – Проститутка поправила толстую чёрную косу. – Потом сказал, что сейчас работает механиком для армии. Неподалёку от заведения стоит панцирный полк, наверное, в нём старается.