В рабство – на экскурсию - Наталья Бессонова

— Там хоть через полгода отпускают, — подала голос черноволосая яркая красавица, сидевшая напротив Надежды, — а меня привезли сначала в место, откуда выгоняют потом на улицу, года эдак через три, когда уже в такое превратишься, что никто из клиентов не посмотрит. Вышвыривают без денег, без документов! Одной бедолаге удалось убежать — она какого-то мужика обманула, мороженого попросила, а пока он ходил — с балкона по веревке спустилась. Примчалась в полицию, все рассказала, попросила позвонить. Так ей позвонить не дали, а сказали, чтобы возвращалась в бордель и продолжала работать! Такая тут бывает полиция! Девчонку ту в итоге поймали и долго били на наших глазах, чтобы все знали. И несколько раз заставляли потом по той веревке с балкона спускаться. Она так падала!.. Не могла удержаться. Больше я ее не видела…

— И как же ты оттуда выбралась? — ужаснулась Надежда.

— Мехмед меня увидел и купил, — ответила девушка, — он туда иногда заходил. Дела у него какие-то с тем хозяином. Мне, можно считать, повезло: я в том притоне две недели всего пробыла.

— А меня в Саранске сагитировали, — вступила в разговор совсем молоденькая девушка, — после детского дома. Нас троих с одноклассницами…

— И где же твои одноклассницы? — поинтересовалась Надя.

— Не знаю, куда-то в другое место попали. Но меня приглашали танцовщицей и устроили… не обманули. Только для хозяина между стриптизершей и проституткой — небольшая разница. У них такие методы принуждения, что… если живой и здоровой хочешь остаться — никуда не денешься. И еще… все время пугают каким-то полигоном, после которого даже самые строптивые сговорчивыми становятся.

— Это точно, — поддержала ее другая девушка, — если хочешь сберечь здоровье — придется выполнять что прикажут.

— А вы это все рассказали в полиции? — спросила Надежда.

— Рассказали! А что нам? Все равно отсюда уедем! И Мехмед в тюрьме — что его бояться!

— А в Москве дадите показания? Надо же, чтобы арестовали всех, кто вас в это втянул, — убеждала Устинова. — Что замолчали-то? Расскажете все в милиции?

— Чтобы про нас дома стало известно? — тихо спросила Катя.

— И еще — вдруг кто-то из этих там остался… ну, кто нас на работу сюда ехать уговаривал.

— А я расскажу, — решительно заявила Юля, — моя мама все равно в Украине! Ничего не узнает. Гарика посадят. Кого бояться? А?

— А моя мама в Кишиневе, — задумчиво произнесла девчушка с разноцветными прядями, ранее хранившая молчание. — Теперь мне в Москве не разрешат остаться, домой отправят, наверное.

Девушки замолчали, размышляя каждая о своем…

* * *

В Стамбуле провели еще несколько дней. Юрий завершал дела в полиции. Втроем посетили Айя-Софию, мечеть «Сулеймания», мавзолей Хюррем Султан и еще некоторые не менее интересные места. Даже зашли в Голубую мечеть, предварительно вымыв ноги, как положено. Посидели на коврах, любуясь изяществом убранства.

В последний день Надежда с Ириной снова прошлись по магазинам, и на этот раз Надя накупила обновок себе и своим близким. Приготовила подарки и для Юрия к его приближающемуся дню рождения. Ювелирные магазины тоже не обошли вниманием.

Сами по себе деньги для Надежды не имели особой ценности, но вот радость, которую можно было доставить близким и себе любимой с их помощью, она считала бесценной. Пережив годы хронического безденежья, когда приходилось экономить даже на необходимых вещах, она и теперь помнила щемящее чувство собственной беспомощности и несостоятельности от того, что не имела возможности лишний раз побаловать Лапочку-дочку подарками. Сейчас же, когда в ее руки попали невиданные доселе средства, она старалась эту возможность в полной мере реализовать. А еще она думала о том, что можно будет свозить дочку куда-нибудь к морю, и не один раз! И, конечно же, Надежда набрала целую кучу сувениров и презентов землякам-партийцам.

Наконец, она сделала еще одно доброе дело: нашла реквизиты Российского фонда противодействия торговле людьми, созвонилась с общественными организациями, о которых рассказал Юрий, и перевела деньги по назначению.

Валюта в мешке постепенно таяла, а у Надежды на душе от этого, как ни странно, становилось все легче и спокойнее.

— Ой, у меня как будто гора с плеч свалилась! — призналась она Ирине.

По кругленькой сумме торжественно выдала Ирочке и Юрию, который вначале отказывался, но потом решил использовать средства на благие дела. Себя любимую Надя тоже не обделила вниманием, решив, что эти денежки она заработала честно, рискуя жизнью и здоровьем.

«Да и… мало ли кому еще придется помочь!» — рассуждала она.

Аккуратно спрятав плотные пачечки в предполагаемой ручной клади, эти трое, конечно, сильно превысили допустимый предел наличной валюты, не подлежащей декларированию, но положились на удачу.

Их последнее утро в Стамбуле выдалось ясным, хотя по синему небу — то там, то здесь — проплывали пушистые облака. Завтракали, молча любуясь уже ставшим привычным видом с террасы. Величественный силуэт Айя-Софии, как и всегда, радовал глаз, напоминая о значимости и неповторимости древнего сооружения — культурной и исторической. Леса с минарета убрали: видимо, ремонт закончился. Было немного грустно прощаться с таким прекрасным местом.

Присев перед дальней дорожкой, вышли в коридор. В ожидании Юрия постояли у окна, любуясь так и не примелькавшимся видом. Когда появился полковник, Надежда привычно взялась за свою поклажу, но он остановил ее.

— Надюша, а твои чемоданы-то теперь есть кому носить! Ладно? — весело заявил он.

— Ой, какая красота! — ответила она, отдав ему свою тяжелую сумку с покупками. Чемодан у нее был на колесиках, и она покатила его сама.

— Ну, так и я — о том же! Ты же не за кого попало замуж выходишь, а за нормального мужчину!

— Юра!

— Выходишь, выходишь! Лимит времени на обдумывание ответа истек! И потом, молчишь — значит, согласна, — предположил он.

— Так ты теперь будешь мои чемоданы носить? — засмеялась Надя.

— И не только чемоданы. Все проблемы буду решать! У тебя есть проблемы? — шутливо-грозным тоном спросил Юрий.

— Да вроде бы нет. Но я могу организовать! — с готовностью пообещала она.

— Вот нисколько не сомневаюсь!

Ирина с улыбкой наблюдала за их беседой.

В Шереметьево шел веселый слепой ливень, меж сверкающих струй пробивались золотые солнечные лучи. Переждали дождь в здании аэровокзала, а потом, обходя блестящие зеркальные лужицы, направились на стоянку, где Юрий оставил свою машину.

— Надюша, ты ведь со мной поедешь? — тихо спросил полковник.

— Нет, мы с Ириной — в Измайлово. Пока дела не закончатся. Так удобнее. Боюсь ее одну оставлять.