Тысяча орков - Роберт Энтони Сальваторе

Быть может, оно вполне возможно, коль скоро возможно потомство эльфов и людей, такое прежде случалось, но что за судьба уготована ребенку? Примирится ли с такой судьбой Кэтти-бри?

— Как ты поступишь? — спросил хафлинг, с любопытством глядя на собеседницу и кивком головы указывая на перевал, на силуэт Дзирта, что направился к ним. Кэтти-бри взглянула на эльфа и глубоко вздохнула:

— Буду исследовать горные перевалы, чтобы караван шел по ним без опаски, — холодно ответила женщина. — Стану чаще натягивать тетиву Тулмарила, и метко стрелять, а когда настанет час битвы, достану Горлорез и обрушу клинок на врагов.

— Нет, ты же понимаешь, что я хотел спросить.

— Вовсе не понимаю! — отрезала Кэтти-бри. Реджис порывался было возразить, однако Дзирт

оказался как раз над ними, а потому хафлинг оставил возражения при себе.

— На перевалах следов орков нет, — беспокойно сообщил дроу, переводя взгляд с Реджиса на Кэтти-бри, как если бы подозревая, что между ними велся некий разговор, прерванный появлением эльфа.

— Значит, мы доберемся к каньону прежде, чем наступит ночь, — ответила Кэтти-бри.

— Гораздо раньше, а затем повернем на север. Женщина кивнула, Реджис же издал разочарованное «хммм-ф-ф-ф» и отправился восвояси.

— Что беспокоит нашего маленького приятеля? — поразился Дзирт.

— Предстоящий путь, — ответила женщина.

— А, так стало быть, в нем все еще жив дух старины Реджиса, — с улыбкой ответил дроу, так и не поняв, что имела в виду воительница.

Кэтти-бри лишь улыбнулась и последовала дальше.

Вскоре они добрались до каньона и увидели сверкающую белую башню, символ города Низины. То была башня Витегроо Шийан'Ду, малоизвестного волшебника. Ненадолго остановившись, караван миновал западный край каньона, продолжая двигаться уже после того, как село солнце. Той ночью ушей путников достигал волчий вой, однако раздавался он вдалеке, и были ли ворги связаны с орками, путники не знали.

На следующий день, обогнув каньон, они повернули на восток, а после — вновь свернули на юг, где решили передохнуть, ибо по-прежнему от орков не было и следа. Похоже, на Трещащие Холмы напала одиночная группа, и те из орков, кто не пал под ударами мстителей-дворфов, удрали обратно, в темные горные норы.

И вновь после заката караван проделал долгий путь, а остановившись на привал, путники увидели огни часовых на крепостной стене Низин, и было ясно, что и их костер виден городской страже.

Дзирт вовсе не удивился, обнаружив, что под покровом тьмы в сторону стоянки пробиралась пара разведчиков. Дроу как раз изучал окрестности, как вдруг послышались шаги, а вскоре темный эльф увидел и крадущихся людей. Они старались передвигаться без лишнего шума, что им не вполне удавалось: почти непрестанно лазутчики запинались о корни и камни.

Дроу пробрался поближе к двоим воинам и крикнул из-за дерева:

— Замрите и дайте себя сосчитать!

Подобное приказание было обычным в дикой глуши. Двое людей вновь споткнулись и упали на четвереньки, обеспокоено осматриваясь.

— Кто крадется к лагерю короля Бренора Боевого Топора, не назвав себя должным образом? — потребовал ответа Дзирт.

— Король Бренор! — воскликнули лазутчики, вытаращив глаза.

— Совершенно верно, Бренор, повелитель Мифрил Халла, который возвращается домой, получив известие о смерти прежнего короля, Гандалуга!

— Полагаю, их королевское величество слишком углубилось на север, — осмелился вставить один из людей.

Они принялись подпрыгивать на месте, чтобы получше разглядеть того, кто заговорил с ними.

— Мы идем по следу орков и великанов, что осадили поселения к югу и к западу отсюда, — пояснил Дзирт. — Направляемся к Низинам, к прекрасным Низинам, чтобы убедится, что население под надежной защитой на случай появления чудовищ.

Один человек фыркнул, второй же произнес:

— Ха! Ни одному орку не одолеть высоких стен Низин, ни один великан не сможет разрушить городскую крепость!

— Прекрасная речь, — произнес Дзирт, и человек надменно выпрямился во весь рост и скрестил на груди руки. — Полагаю, вы — разведчики Низин?

— Мы желаем знать, чей костер горит напротив стен города, — откликнулся человек.

— Тот, о ком я вам говорил. Прошу вас, следуйте своим путем. Вас представят королю Бренору. Уверен, он будет рад разделить с вами трапезу этой ночью.

Осанка человека стала менее надменной, он взглянул на товарища: оба выглядели явно смущенными.

— Следуйте дальше! — пригласил Дзирт.

И темный эльф исчез, растворился в ночи, с легкостью проносясь по жесткой земле, так что к тому времени как пара лазутчиков наконец достигла лагеря, их уже поджидал Бренор и его спутники, и для гостей поставили два дополнительных блюда, на каждом из которых горой возвышалась снедь.

— Мой друг сообщил мне, что вы к нам заглянете, — сообщил людям Бренор.

И с этими словами король взглянул в сторону, его примеру последовали оба разведчика и увидели, как Дзирт сбрасывает капюшон плаща и выставляет на всеобщее обозрение признаки принадлежности к расе темных эльфов.

Оба человека от удивления вытаращили глаза, и внезапно один из них воскликнул:

— Дзирт До'Урден! О боги, а я еще гадал, суждено ли мне повстречаться с кем-нибудь вроде тебя!

Дзирт улыбнулся, не в силах сдержаться, ибо он не привык выслушивать столь дружеские приветствия от обитателей поверхности. Посмотрев на Бренора, Дзирт увидел, что Кэтти-бри, стоя возле дворфа, смотрит на него, на дроу, и что во взгляде ее смешаны любопытство, растерянность и восхищение.

Дзирту оставалось лишь догадываться о той буре чувств, что скрывал взгляд женщины.

Легкой поступью шли они по тропам Лунного Леса. Первым шагал Закат, верхом на пегасе сидел Тарафиэль. Весело звенели. колокольчики на седле, а следом шли братья-дворфы и Инновиндиль. Небо было серым, воздух — душным, чересчур теплым, но эльфы пребывали в отличнейшем расположении духа, равно как и Пайкел, с удивлением разглядывающий все, что встречалось на извилистом пути. Раз за разом они упирались в казалось бы явные тупики, однако же Тарафиэль, которому западные края Лунного Леса были известны лучше, чем любому живому существу, делал так, что всякий раз перед ними открывался новый путь — прямой, зовущий вперед. Точно Тарафиэль просил у деревьев позволения пройти, и те подчинялись эльфу.

Подобное волшебство приводило Пайкела в восхищение.

Среди всей четверки лишь Айвен пребывал в мрачном настроении. Предыдущей ночью дворф не выспался: его часто будили эльфийские песнопения, и, хотя Айвен с удовольствием подхватывал любую застольную песню и любой гимн в честь дворфских богов (а гимны у дворфов немногим отличались от застольных песен), с радостью подхватывал напевы о героях былых времен, об утраченных и обретенных сокровищах, эльфийские напевы казались ему жалким писком, пронзительным воем на звезды и луну.