Ниочема - Дмитрий Николаевич Матвеев

мной. Оружие оставьте в прихожей. Не бойтесь, его никто не возьмет.

— Со мной мои люди.

— О них мне хозяин никаких распоряжений не давал. Думаю, они вполне могут провести несколько часов в машинах. Или, если невмоготу, воспользоваться любой ближайшей гостиницей. Вы вольны войти в дом или остаться со своими ратниками.

Евгений, поколебавшись, отдал по рации приказание и вошел. Скинул разгрузку и бронежилет, вынул из набедренной кобуры пистолет, снял с пояса ножны с ножом. Но дворецкий не торопился вести его в дом.

— Оставьте оружие, — повторил он. — Иначе вам придется уйти.

Росомахин скривился, достал из потайного кармана малокалиберный пистолетик и добавил его в общую кучу.

— Вам напомнить, где и что у вас находится? — спросил слуга.

Евгению в его интонации почудилась издевка. В кучу оружия и амуниции легло еще два ножа.

— Прошу вас, — приглашающим жестом повел рукой дворецкий и сам пошел впереди, показывая дорогу.

Он привел гостя в небольшую гостиную, отделанную в нежных кремовых тонах.

— Могу я увидеть вашего хозяина? — спросил Росомахин.

— Разумеется. Но не прямо сейчас. У него сегодня выдались тяжелый вечер и еще более тяжелая ночь. Он лег только час назад и велел не будить его по меньшей мере до утра, а лучше до рассвета, разве что придет посланец императора.

— Тогда скажите: моя дочь находится в этом доме?

— Да.

— Но с ней-то я могу увидеться?

— Разумеется, но не прямо сейчас. Она отдыхает. У нее было сильное переохлаждение, бедняжка уснула прямо в ванне. Думаю, будить ее ради вашей прихоти было бы чересчур жестоко.

— В таком случае, может, вы раскроете секрет: какие распоряжения отдал ваш хозяин на мой счет?

— Никаких секретов, господин Росомахин. Вы вольны дождаться его в этой гостиной. Здесь бар с напитками. Если потребуется перекусить — вот шнурок для вызова прислуги. Если захотите прилечь — к вашим услугам этот диван и целая стопка пледов. И постарайтесь никуда не выходить из гостиной. Удобства вот за этой дверью.

Евгений посмотрел туда, куда указывал слуга. А когда повернулся обратно, в комнате уже никого не было. Галлюцинации?

Побродив по комнате, Росомахин открыл бар, оценил выбор и качество напитков, закрыл. Пить сейчас не стоило. Есть тоже не хотелось. Зато усталость накатывалась с каждой минутой всё сильнее. Он позвонил жене, успокоил её, потом плюнул на всё, скинул берцы, улегся на диван, укрылся первым попавшимся пледом и через минуту уже спал.

Как было здорово после ужаса ночной погони, после сумасшедшего бега босиком по зимнему Петербургу, проснуться в тепле, на большой мягкой кровати, на белых простынях и под толстым одеялом. Алёна потянулась, прислушалась к себе. Конечно, бесследно вчерашняя пробежка не прошла. Местами болело, местами саднило, но в целом все было удовлетворительно. Полчаса у целителя — и она будет как новенькая. Последние минуты прошлой ночи она помнила уже смутно. Кажется, Песцов привёл её в какой-то дом. Главное — в нем было тепло! Что было после, она помнила смутно и отрывочно, будто во сне: мягкие руки умелой горничной, горячая ванна, выгнавшая из тела остатки холода, любимый шампунь с ароматом луговых трав и теперь вот это замечательное пробуждение.

За окном уже рассвело. Ради разнообразия, в первый день нового года солнце решило порадовать жителей столицы ярким светом. Алёна села на кровати, босые ноги зарылись в мягкий пушистый ворс ковра. Она подбежала к окну, раздёрнула шторы: красота! Какой потрясающий вид! Соседние дома невысоки, и не закрывают панорамы. Везде снег. Он искрится, блестит, и от того всё вокруг делается ярким и радостным.

От созерцания девушку оторвал осторожный стук в дверь.

— Алёна Евгеньевна, хозяин просит вас одеться и спуститься в столовую. Через полчаса подадут завтрак.

— Хорошо, передайте своему хозяину, что через полчаса я буду.

— Спасибо, я передам Олегу Ивановичу.

До Алёны слова слуги дошли далеко не сразу. Она вовсю плескалась под душем, и тут только сообразила: Олег Иванович — это же Песцов! Что получается? У простого гимназиста такой домина посередь столицы? И он еще говорил о нищете и сиротстве?

Два главы родов сидели в гостиной, в мягких удобных креслах и вели непринужденную беседу. То есть, так казалось со стороны. На самом деле между ними шел жесткий торг. Обе стороны уже неоднократно обозначили свою позицию, изложили свои аргументы, и теперь заходили на следующий круг.

— Миллион, Евгений Павлович. И это еще по нижней планке. Вы прекрасно понимаете, что выставь я эту парюру на аукцион, то вполне могу получить в полтора, а то и в два раза больше.

— Но у рода Росомахиных сейчас нет таких денег! Нам и поездка дочери на бал далась тяжело.

— Ничего. Деньги же поступают регулярно? Ну вот. Постепенно расплатитесь. Мы с вами составим договор, в котором зафиксируем цену, и как только вся оговоренная сумма поступит ко мне на счет, я в тот же день передам вам камни. Я могу даже подписать обязательство не продавать эти драгоценности никому другому, если вы сами не откажетесь от покупки.

— Но выплаты такой суммы могут длиться и десять, и двадцать лет!

— Ничего, я имею возможность ждать.

— Зато я, боюсь, такой возможности не имею.

— Это ваши проблемы, дорогой Евгений Павлович.

— Дочь хорошо о вас отзывалась, Олег Иванович. Вы могли бы взять её в жены.

— И подарить вам эти камни просто так.

— За Алёной будет неплохое приданое.

— Ага, Эта же самая парюра. Причем нужна она будет не мне, а лично вам и вообще Росомаховым. Но что тогда будет с родом Песцовых?

— Вы могли бы войти к Росомахиным вассальным родом.

— Ну нет, вы плохо знаете песцов. Они звери независимые, и в ярмо не пойдут даже ко львам, не то, что к росомахам. Ведь если я стану вашим вассалом, вы сможете отдавать мне приказы. Так?

— Ну… так, — признал Росомахин.

— А теперь скажите, зачем это мне? Вы сейчас пытаетесь заставить меня оплатить ваши интересы и действовать в ущерб себе. Давайте заморозим этот вопрос. Скажем, на неделю. Вы как следует всё обдумаете, посоветуетесь с супругой, подготовите разумные обоюдовыгодные предложения. А после мы вернемся к этой теме на новом уровне.

Росомахин с самого начала понимал: у него нет весомых аргументов. Но надеялся, что сможет задавить подростка авторитетом, харизмой, показной