Разбуженная страсть - Сесилия Грант

– Вы раздавите его, если он приблизится к вам. – Тео усмехнулся. Жаль, что он не мог сделать это сам.

– Точно. – Шеридан прижала кулак к оконной панели. – Если только миссис Расселл не сделает это первая.

Вдова вполне на это способна. Она не подошла к мистеру Расселлу, а осталась стоять на дорожке, величественная и неприступная. «Я знаю, кто вы», – казалось, говорила она с презрением.

– А вот и его жена, – сказала мисс Морхаус, когда полная богато одетая женщина выбралась из экипажа. Следом за ней вылезла еще одна дама – некрасивая и худая. Вероятно, это была гувернантка, потому что за ней выскочили двое мальчиков, лет десяти и восьми.

Тео увидел, как миссис Расселл чуть заметно вздрогнула. И его охватили дурные предчувствия.

– Она не знала, что у него дети? – Он повернулся к мисс Шеридан.

– Она не знала, что у него сыновья, – ответила служанка.

У него были сыновья. Как ей не пришло это в голову? Опустив глаза, Марта смотрела теперь на свои руки, притворяясь, будто поправляет шаль. Потом все же заставила себя поднять голову.

Это были мальчишки с живым взглядом; у младшего цвет волос – как у матери, а старший, которого она лишила бы принадлежавшего ему по праву наследства, был темноволосый и краснощекий, как и его отец. Они стояли очень прямо, словно маленькие солдаты, возле своей гувернантки, которая, вне всякого сомнения, потратила много времени, чтобы вымуштровать их подобным образом. Возможно, она использовала для воспитания розги, как мисс Йорк.

Нет, сочувствие может разрушить ее решимость! Очень жаль, но ей придется лишить наследства этих детей, тут уж ничего не поделаешь… Грехи отцов – и тому подобное.

Сам отец оказался невероятно невзрачным. Был ниже своего брата, с улыбчивым лицом и вкрадчивыми манерами. Он не возникал бы как чудовищный великан в дверях несчастной служанки – так это она себе представляла, – не заслонял бы своей зловещей фигурой свет из коридора. Скорее всего он проникал в комнату как ласка, мягко прикрывал за собой дверь, и тихий щелчок засова был единственной угрозой, исходившей от этого человека.

Может быть, это даже хуже. Насилие со стороны такого незначительного человека… Когда он приблизился, у нее свело желудок. Она прекрасно представляла ощущение беспомощности и ужас, испытанные миссис Уивер и другими служанками.

– Приветствую вас, миссис Расселл. – В его голосе не было злобы. На него можно было даже не обратить внимания и перевести взгляд на его жену, довольно полную женщину, когда-то, возможно, отличавшуюся красотой.

На миссис Расселл было шерстяное голубое платье со множеством бантиков, и она стояла между экипажем и своим супругом, скрестив на груди руки и глядя на дом. Словно почувствовав на себе взгляд Марты, она внезапно опустила подбородок и принялась разглядывать плиты дорожки.

Что-то в поведении этой женщины, в ее позе, в том, что стояла она в стороне от мужа, который даже не потрудился вывести ее вперед и представить, глубоко тронуло Марту. Как ужасно быть такой одинокой в собственной семье…

Нет, все! Больше никакой жалости!

– Я бы с удовольствием посмотрел, что Ричард улучшил в доме, – сказал Джеймс Расселл.

Судя по всему, мистер Расселл был из тех мужчин, которые большую часть своих замечаний адресовывали женской груди, а не лицу. Ей придется довольно часто беседовать с ним во время его пребывания в доме, поэтому его вульгарное поведение постоянно будет напоминать ей о ее цели и подпитывать ее решимость.

– В последнее время он отдавал все силы домам фермеров, а не собственному дому и окружающему парку. Уверена, что вы будете поражены результатами. Но вы, должно быть, устали с дороги. – Марта прошла мимо этого презренного, похотливого человека и заговорила с его женой: – Зайдите в дом и выпейте чаю, а я пока приготовлю вам комнаты. Как хорошо, что вы все приехали.

Марта невероятно устала, ложась в постель тем вечером. Полдня развлекать кого-либо, даже весьма благодушную компанию, – уже одно это лишило бы ее сил, но мистер Джеймс Расселл… Ох, ведь ей приходилось постоянно следить за этим ужасным человеком, то и дело поглядывавшим на служанок, приходилось догадываться о его намерениях и мыслях, и все это было чрезвычайно утомительно.

Если за прошедшие шестнадцать лет он исправился, то все равно не стал хорошим человеком. Он почти не обращал внимания на жену и почти весь вечер пил лучшее бордо мистера Расселла и потчевал ее, Марту, невероятно многословными рассказами о своей юности в Суссексе; а тем временем его жена поглощала тушеного зайца с упорством, не оставлявшим места для поддержания беседы. И он самонадеянно расхаживал по комнатам, ясно давая ей понять, что уже считал их своими. Конечно, это можно было объяснить. Он ведь здесь вырос и жил в этом доме намного дольше ее. Сторонний наблюдатель, ничего не знающий о его деяниях, сказал бы, что он имеет даже больше прав на Сетон-парк, чем она.

И этот наблюдатель, конечно же, ничего не знал бы о его преступлениях. Если бы только на лицах мужчин оставались следы от подобных злодеяний… Или если бы от них исходил какой-то особенный неприятный запах… Если бы только у них не было жен и детей, вынужденных нести это бремя… Как просто все было бы, если бы этот человек остался в прошлом – чудовище из ее фантазий!

Чудовище?.. Но он казался совершенно обычным мужем и отцом, и ничто в нем не выдавало угрозы, ради которой был мобилизован весь дом.

Несколько часов спустя Марта проснулась, потому что рот ей прикрыла чья-то рука. Она в ужасе содрогнулась, и тут же раздался голос:

– Не бойтесь, это я, Мирквуд. Опасности нет.

– Что?.. Что-то случилось? – спросила она, как только он убрал ладонь; ее сердце бешено билось в груди. И она ничего не видела.

– Ничего. Тише. – Он заложил ей за ухо прядь волос, как это часто случалось, когда они делили ложе, и Марта с трудом удержалась, чтобы не схватить его за руку. – Простите, что пришлось вас так разбудить, но я не хотел, чтобы вы сами проснулись чуть позже и испугались моего присутствия.

– Я… не понимаю. – Страха уже не было, но смятение оставалось. Она села, держась подальше от его руки. – Как вы сюда попали?

– Вы же сами дали мне ключ, помните? – Теперь голос звучал с другой стороны. Должно быть, он отошел. – Как я и подозревал, вы установили засовы на всех дверях, кроме собственной. – Она слышала, как он что-то поднял. – Я собираюсь сидеть в этом кресле у вашей двери до самого утра. Сегодня и каждую ночь, пока не уедет брат вашего мужа.

И тут Марта наконец-то поняла.

– Вы не обязаны это делать, – сказала она, приподнявшись.

– Возможно. Но я так решил.

– Может, лучше охранять лестницу, ведущую к комнатам служанок? Чтобы поймать его, если он что-то задумает…

– Хокинз и Перри этим займутся.

Она услышала, как он потянулся и удобно устроился в кресле.