Нюрнберг - Николай Игоревич Лебедев

раз, возвращаясь со службы, Волгин надеялся, что она поджидает его на ставшем уже привычном месте, за воротами, или возле дома, или на лестничной клетке. Он звонил в дверь, вместо того чтобы открыть ее своим ключом, звонил только потому, что навстречу выходила Фрау и по выражению ее лица Волгин рассчитывал увидеть, что в комнате его дожидаются гости.

Гостей не было.

Волгин испытывал тоскливое чувство, будто лишился подарка судьбы, которая только что стала милостива к нему.

Сталкиваясь с Мигачевым, Волгин пытался услышать по его тону, что Лена жива и с ней все в порядке, что она хотя бы контактирует с полковником. Но Мигачев хранил абсолютное молчание, лицо его оставалось непроницаемым, и расспрашивать его на эти темы было делом пустым и даже опасным.

Однажды Волгин все-таки попытался заговорить с начальником на эту тему – осторожно, намеком, но в ответ Мигачев удостоил его таким взглядом, что разговор иссяк, не начавшись.

В какой-то момент Волгин подумал, что Лена вообще может больше не появиться в его жизни. Никогда.

…Был погожий гаснущий вечер, солнце уже село за крыши зданий, бросавших длинные тени на каменную мостовую.

Волгин брел по направлению к своему дому и размышлял о том, как причудливо человеческое бытие: когда-то, на войне, казалось, что вот закончится этот ад и все придет в состояние гармонии, не будет мук и тревог, не будет постоянного напряжения, а на душе воцарится спокойствие. Однако никакого спокойствия не случилось. Видимо, такова несовершенная природа человека: он не может долго существовать в покое и гармонии.

В зале 600 кипели страсти; Волгин, когда было на то время, продолжал захаживать на балкон и наблюдать за происходящим. При этом главная страсть съедала его изнутри: он мучился и не мог понять, где и каким образом найти Лену.

Он не верил, что она оставила его. Возможно, с ней что-то случилось. Он гнал от себя эту обжигающую мысль.

Волгин вошел в подъезд и стал подниматься по ступеням. Вдруг услышал за спиной легкий шелест и замер, не веря своему счастью.

– Игорь, – прозвучал тихий шепот.

Он обернулся.

Лена стояла у колонны и глядела на него снизу вверх – такая хрупкая, почти бесплотная. Легкий плащ был расстегнут, под ним виднелась серая мешковатая кофта, которую Волгин сразу опознал: на спине, он помнил, красовалась заплата в виде сердца.

От любви и внезапного ощущения счастья у него стиснуло грудь. Он перемахнул через перила, спрыгнул в лестничный колодец, подхватил девушку и прижал ее к себе.

– Где ты была? Куда ты пропала? – он целовал ее лицо, волосы, руки. – Я извелся. Я не знал, где тебя искать!..

– Хельмут не выпускает меня из дому, – шептала Лена, отвечая на поцелуи; казалось, в этот момент силы совершенно оставили ее. – Я с трудом вырвалась, я обманула охранника. Надеюсь, меня не сразу хватятся.

– Слава богу, ты здесь! Теперь уже все позади. Я так скучал по тебе!..

– Хельмут стал сам не свой. Он мечется, как раненый зверь. Я вижу, что он что-то готовит, но не могу понять что.

– Черт с ним, с этим Хельмутом! – говорил Волгин будто в полубреду. Он задыхался от нежности, у него кружилась голова. Какой Хельмут, при чем тут Хельмут? Главное, что она пришла, что она в его объятиях. – Я даже слышать теперь про него не хочу. Главное – ты здесь!..

– Он хочет что-то сделать с Эльзи. Я не могу ее вытащить. Возле двери все время дежурит солдат. Хельмут даже перестал пускать меня к ней…

– Пойдем ко мне. Тебе надо поесть. Надо отдохнуть. Ты устала, на тебе лица нет. А потом уж будем вызволять девочку…

– Ты не понимаешь! – воскликнула Лена. – Я вырвалась на минуту. Передай полковнику – ее надо срочно вытаскивать оттуда!..

Она стала пятиться к выходу. Волгин не сразу осознал, что происходит. Лена уперлась руками ему в грудь.

– Стой, – зашептал он, – стой! Я тебя никуда не отпущу.

– Мне надо идти.

– Нет! – Волгин вдруг почувствовал, что волна отчаянья захлестывает его. Только что он испытывал чувство абсолютной гармонии – потому что Лена вернулась, потому что они вместе, потому что он может целовать ее, вдыхать ее запах, а сейчас вдруг осознал, что вновь теряет ее. – Ты останешься со мной!

– Если я не вернусь, Хельмут может убить Эльзи. И Бригитта не сможет ему помешать. Хельмут чувствует, что я остаюсь у него только из-за девочки, и шантажирует меня ею.

– А если он убьет тебя? Ты понимаешь, что ходишь по краю?

– Скажи полковнику…

– Я не отпущу тебя.

Лена взяла его голову в ладони и прильнула к губам долгим поцелуем. Отпрянув, она поглядела ему в глаза.

– Все будет хорошо, – прошептала она, но голос ее был печален.

Волгин понимал, что не удержит ее. Она опять уйдет, и кто знает, что может случиться потом?

– Где вас искать? Я должен знать, где вас искать.

– Я обещала полковнику не говорить.

– Меня больше не интересует, что ты ему обещала. Или ты скажешь адрес, или…

Он не нашелся что добавить. Но Лена поняла без слов.

Она испытующе заглянула ему в глаза, затем извлекла из кармана плаща клочок бумаги и карандаш и написала адрес. Она вложила записку в ладонь Волгина и тихо произнесла:

– Будь осторожен. Пожалуйста, будь осторожен!

Казалось, она колеблется, не решаясь сказать еще что-то.

Она провела рукой по его волосам и приблизила губы к уху.

– Игорь, я узнала: Хельмут и есть Молот!

Он вздрогнул и ошеломленно поглядел на девушку.

Несколько дней назад, рассказала Лена, Хельмут ворвался в убежище в состоянии крайнего возбуждения. Он схватил ключи и самолично открыл дверь в каморку, где содержались Эльзи и Бригитта. Девочка прижалась к Бригитте и спрятала лицо у нее на груди. От страха она начала судорожно всхлипывать.

Из глубины коридора появился Франц. В руках он держал консервную банку. Зачерпывая ложкой тушенку, он отправлял ее в рот и глотал, почти не пережевывая.

Франц с удивлением поглядел на тяжело дышавшего Хельмута.

– Молот, – позвал он, – что случилось, Молот?

– Сколько раз я тебе говорил не называть меня так! – взвился Хельмут.

– Да что с тобой сегодня?..

– Они собираются допрашивать Геринга на процессе, и я не могу этому помешать! Если я прибью девчонку, может, тогда этот адвокат будет сговорчивее?

– Если ты ее прибьешь, он откажется сотрудничать.

– Да знаю я, – огрызнулся Хельмут. – Но я все равно найду способ заставить его работать на нас.

Он захлопнул дверь каморки.

Лена мыла посуду. Хельмут остановился на пороге