Прошепчи его имя - Элизабет Торнтон

Абби улыбнулась, вспомнив тяжелый вздох Харпера в ответ на ее объяснение, что она отворачивается, чтобы не чувствовать запах пороха и не оглохнуть от звука выстрела.

Однако улыбка ее тут же погасла, и Абби положила пистолет на туалетный столик. Все бесполезно. Будь она даже отличным стрелком, Абигайл просто не смогла бы выстрелить в человека, даже в того отвратительного монстра, который убил бедняжку Колетт и напал на саму Абби в ее собственной спальне. У нее не было инстинкта убийцы, скорее наоборот.

Немо. Под таким именем существовал этот человек. Он был ловок и безжалостен, как тигр в джунглях. Джайлз навел о нем справки, и теперь Абби знала, что им предстоит сразиться с настоящим профессионалом. Если верить Джайлзу, на Уайтхолл началась настоящая паника, когда пришло сообщение, что Немо в Англии. До сих пор им не приходилось иметь дело с разведчиками такого уровня.

Это показалось Абби немного смешным. Она бы и рассмеялась, если бы не была так напугана. Кто она такая, чтобы смеяться над испугом солидных, облеченных властью мужчин? Наверное, так чувствовал себя Давид, отправляясь на битву с Голиафом. Но Давид был храбрецом. А Абби предпочла бы спастись бегством. И почему Колетт выбрала именно ее? Почему?

«Все безнадежно», — снова подумала Абигайл, и плечи ее уныло поникли.

Но когда Абби подняла голову, она увидела, что в комнату вошла виконтесса. Мать смотрела на нее полными тревоги глазами. У девушки защемило сердце. Куда девались выдержка и безукоризненная манера держаться, которые она всегда принимала за истинное лицо своей матери? Леди Кливендон попыталась что-то сказать, осеклась на полуслове и повернулась, чтобы покинуть комнату. Она страдала больше всех остальных. Дети, как могли, пытались облегчить ее страдания, стараясь как можно меньше делиться с ней своими страхами и сомнениями.

— Этот пистолет — лишь мера предосторожности, мама, — сказала Абигайл вслед уходящей виконтессе. — Я обещаю, что буду предельно осторожна.

— Это ужасно, Абби, — сказала леди Кливендон, оборачиваясь на пороге. — Я всегда беспокоилась о тебе больше, чем обо всех остальных. Ты и Джордж… за вами всегда нужно было приглядывать. — Она сделала рукой какой-то странный, неуверенный жест, и глаза ее заволокло слезами. — Как же получилось, что теперь все зависит именно от тебя!

— Неужели тебе было бы спокойнее, если бы все зависело от Гариетт или Дэниэла?

Виконтесса закусила губу.

— Нет. Не знаю. Я люблю всех своих детей. Я просто жалею…

— О чем?

— О том, что не была вам всем лучшей матерью.

Это бесконечное чувство вины, охватившее всех членов семьи, было, пожалуй, самым тяжелым, что пришлось пережить за последние дни. Все они казнили себя за то, что случилось с Джорджем. И как могли пытались оправдаться друг перед другом.

Конечно, это сплотило семью, но Абби дорого дала бы, чтобы вернуть те беззаботные дни, когда можно было не думать о том, что ранишь чьи-то чувства. Тогда они ссорились и препирались, не испытывая ни малейших угрызений совести.

Абби нежно обняла мать.

— Что-то не помню, чтобы мне чего-то не хватало в детстве.

— Тебе не хватало моей любви. Ваш отец всегда говорил, что я просто не умею показывать свои истинные чувства, и, наверное, он был прав.

— Неправда, — горячо возразила Абби. — Может быть, ты не умела говорить слова любви, но мы всегда чувствовали ее в твоих делах. Когда мы были детьми и папа присылал нам из своих путешествий чудесные подарки… ведь на самом деле их покупала ты?

Брови леди Кливендон удивленно поползли вверх.

— Откуда ты узнала об этом?

— Когда папа возвращался домой, он часто не мог вспомнить, что прислал. Ты всегда ему подсказывала. Не так трудно было догадаться.

Особенно если учесть, что они получали в подарок китайских кукол или безделушки из слоновой кости, хотя виконт никогда не был ни в Китае, ни в Африке. Но для леди Кливендон все страны, кроме Англии, казались краем света.

— Так вы все знали это?

— Все. И всегда были благодарны тебе.

— Я хотела, чтобы мои дети помнили, что у них есть отец, который любит их. Отец действительно очень любил вас, просто он так подолгу отсутствовал и…

— Всегда был занят, — закончила за мать Абигайл. — Зато ты никогда не была слишком занята, чтобы подумать о нас, мама. Иногда нам даже хотелось, чтобы ты отвлеклась хоть ненадолго и предоставила нам чуточку свободы.

— Ваш отец был прекрасным человеком, — серьезно произнесла леди Кливендон.

— Я знаю.

— Мне до сих пор так не хватает его!

— И это мне тоже известно.

— Ну ладно, ладно, — виконтесса вытерла глаза кружевным платочком. — Я хочу, чтобы ты знала: я горжусь тем, что у меня такая дочь.

У Абби запершило в горле.

— Я тоже люблю тебя, мама, — сказала она.

— Да, ты права, именно это я и хотела сказать на самом деле. Ну ладно, ладно, отойди-ка к окну, я посмотрю, как ты выглядишь.

Абби покорно отошла к окну, и виконтесса критически осмотрела ее наряд. На Абби был темный парик, украшенный бриллиантами Гариетт, и шикарное платье, стоившее Джайлзу. целое состояние. Леди Кливендон сама покрасила черной тушью ее брови и ресницы.

— Если бы я не была твоей матерью, — заключила она, — я бы тебя не узнала. Надо же, я никогда не замечала, что вы с Гариетт так похожи друг на друга. — Она посмотрела прямо в глаза дочери. — Абби, обещай мне, что будешь очень осторожна…

— Ну конечно, мама. Мы ведь не так глупы, как они думают. Я не пойду в ложу с книгой в руках. Просто встречусь с этими людьми и поговорю с ними. А потом Дэниэл и Джайлз произведут обмен. — Но слова ее явно не убедили виконтессу, и Абби продолжила: — В театре будет полно народу. Они ничего не посмеют нам сделать на людях. И запомни главное: им нужна книга, а не я и не Джордж.

— Джордж, — прошептала леди Кливендон и отвернулась, чтобы Абби не видела ее слез. — Нет-нет, я не буду плакать. Он жив, мой мальчик жив. Дэниэл уверен, что письмо написано его рукой. Но я не могу ничего с собой сделать… все время представляю… — Она резко выпрямилась, стараясь взять себя в руки. — Что ж, по крайней мере, сейчас я больше не чувствую себя такой бесполезной и беспомощной. Тяжелее всего было ожидание, но теперь мы можем действовать.

У Абби болезненно сжалось сердце. Она тоже все время представляла себе такие ужасные вещи, что страшно было произнести вслух. Что они сделали с Джорджем? Кормят ли его? Не холодно ли ему? Возможно, его запугивают или бьют? И не думает ли он, что семья бросила его? Забыла о нем? И где он, только бы узнать, где он!

Она заставила себя прекратить перебирать в мыслях эти кошмары. Ради матери она должна казаться спокойной и уверенной в том, что все кончится хорошо.