Параллельные - Оксана Алексеева

Уф-ф… Я его, конечно, люблю, но встречаться с таким типом – это как бесконечно пребывать в концертном состоянии. Так-то вроде ничего, здоровье бы только не подвело.

Я был прав. Хотя это не я, а Егор Михайлович был прав, когда вбухал буквально все наши и заемные деньги в клип и продвижение нового альбома. Признаться честно, я рассматривал это действо как ставку на рулетке в казино, но наглый хрыч был непреклонен в решении. Я даже квартиру себе купить не смог – в последний момент продюсер заявил, что пока мне придется жить у него, зато потом, когда его ставка сыграет, он взыщет с меня арендную плату по конскому тарифу, ведь тоже финансово много потерял. Дошло до того, что мы практически перестали ссориться – в точности будто молодожены, которые со скрипом притерлись друг к другу, а теперь живут с холодной ненавистью, которое называют семейной стабильностью.

И в последний день июля это произошло. Меня разбудил Егор Михайлович, немного испугав судорожным шепотом:

– Сань, Сашка, ты это слышишь?

Он влетел в мою комнату в клетчатой пижаме и теперь торчал в полумраке нелепой статуей, на которую ушло слишком много мрамора. Я прислушался – за окном выли пьяными голосами. А ведь в элитном доме живем, и даже тут нет спасения от уличных бухариков.

– Они твою песню поют, – прокомментировал он, не дождавшись адекватной реакции.

– И что? – не понял я. – В первый раз, что ли?

Он сделал шажок в мою сторону и снова замер, вглядываясь в окно, прошептав теперь с задумчивой медлительностью:

– Молодежь поет твою песню, которую мы запустили меньше недели назад. Они – вон там окучивающие лавочки – и есть индикатор, понимаешь? А ведь я только на одной радиостанции успел договориться. Это начало волны. Готовься, Сашка. Пройдет еще две недели – и нам оборвут все телефоны. Ты, талантливый сучонок, создал такую песню, после которой даже шизанутые моралисты закроют глаза. Сейчас у всех трудные времена, но мы с тобой выживем в конце этой вакханалии.

Я улыбнулся, невольно заражаясь его вдохновением:

– Так это вы готовьтесь, Егор Михайлович, вам же на те звонки отвечать. И не продавайте меня слишком дешево – похоже, я бесценный экземпляр.

– Разберусь без советов щенка! А ты готовься к переезду. В ближайший год особняки тебе не светят, но на квартиру будешь откладывать первым делом. Кстати, куда ты ночью опять сбегал?

Я таинственно улыбнулся. Мы с Кристиной старались встречаться при любой возможности, и иногда свидания длились всего минут десять. Долго в таком напряжении не протянем, но успех уже в том, что продюсер со своим нюхом настоящее положение дел до сих пор не учуял.

– Я что-то не припомню приказа стать монахом, Егор Михайлович.

Он вскинул палец и потряс им:

– Без приказа должен понимать, что любой скандал в довесок нас уже уничтожит. Так что держи яйца в разных корзинах.

Он ушел, громыхнув дверью, а я еще долго пытался догнать философский смысл последней фразы. А потом позвонил Кристине – не мог не сообщить ей о том, что все планы сбываются. А потом и Гоше – ну просто сложно себе представить другое существо во всем мире, которое за меня порадовалось бы больше. Он и порадовался, а потом сразу расстроился – сначала из-за того, что опять бужу посреди ночи, а потом – что в ближайшее время не быть ему помещиком в огромном имении. В квартире-то что? Кран починить раз в полгода и обои переклеить под настроение? Это совсем не то, о чем он когда-то мечтал. Кажется, по его мнению, я должен быть бессовестно богатым только для того, чтобы ему теплое местечко создать. «Мы в ответе за тех, кого приручили» – хотя Гоша приручился сам, без моего участия.

Напрягал один момент – Гоша с Кристиной продолжали скрывать от меня адрес своей новой квартиры. И оба одинаковыми словами отвечали, что у меня все равно нет времени на поездки по гостям – Кристине гораздо проще до меня добраться в редкие минуты моей свободы.

Важный разговор с продюсером я откладывал до последнего – ждал того момента, когда все станет однозначным: показать, что я не сдался из-за трудностей, всех победил, и решение мое никак не связано со слабостью. И потому, когда он по телефону отказался от очередного предложения, потому что мой график и без того стал снова плотным, потом безудержно расхохотался в уже отключенный телефон и посмотрел победоносно на меня, я начал аккуратно:

– Егор Михайлович, я думаю, что через год или позже уйду. В смысле, окупим все затраты, обеспечим финансовую подушку – и я уйду.

– Куда собрался? В Европу? Можно подумать!

Я покачал головой:

– Нет, со сцены. Не думаю, что смогу прожить всю жизнь в этой популярности. В конце концов, я когда-то и жениться надумаю – представьте положение моей избранницы. Открою студию звукозаписи, какой-нибудь курс молодых исполнителей, не исключаю все-таки закончить консерваторию – для преподавательской карьеры поможет; может, сам кого-то продюсировать начну. Уверен, я не пропаду. Заработки, конечно, упадут, но и нервов куда меньше.

Толстяк побледнел и схватился за грудь, задышал трудно, будто ему воздуха не хватало. Неужели я поспешил с такими новостями? Потому продолжил говорить, пока он еще слушает, а не орет:

– Не сегодня и не завтра! Вы в любом случае мою рожу не сможете продавать бесконечно – она постареет. Вы ведь понимаете, что мой голос – это только какой-то процент успеха, а образ секс-символа нельзя раскачивать до бесконечности!

Егор Михайлович завалился в кресло и проговорил белыми губами:

– Смойся с моих глаз, козленыш. Смойся, пока я тебя не пристукнул! У меня уже план расписан, как я тебя продавать буду и в сорок, и в шестьдесят лет. Как раз в шестьдесят ты женишься и будешь изображать примерного семьянина, я уже все продумал! Ты – мой залог на безбедную старость, так что даже не смей рыпаться!

Боюсь, что Кристина так долго ждать не станет. Интересно, сколько Егору Михайловичу лет, если он только в мои шестьдесят стареть собрался? Но он и дальше кричал, не до конца высказавшись:

– Идиотина плешивая! Знаешь, сколько преподаватели зарабатывают? Да ты на такие деньги с голоду помрешь, мажор избалованный!

Строго говоря, большие прибыли я увидел только несколько лет назад, а до тех пор жил в очень небогатых условиях. Зато с отличным отцом, который, правда, себя загнал до того, что пропустил тяжелую болезнь. Но до этого момента я ведь не думал, что именно в деньгах обнаруживается счастье – не думаю так и сейчас. Особенно когда представляю свою жизнь с Кристиной. Возможно, все бросать будет жаль, но я отлично понимаю, что не смогу требовать от нее такой жертвы – жить в центре славы и под постоянными вспышками фотокамер. Такая жизнь вообще не для каждого, и уж точно несет в себе кучу минусов, а не только плюсы, как кажется со стороны. И все равно будет немного жаль бросать этот перекошенный антигуманный бардак шоу-бизнеса, и на пенсии я собираюсь немного поностальгировать о том, что успел посмотреть на мир сверху.