Изнанка прошлого - Руслан Муха

Я попытался бросить в сторону гвардейцев ледяную мантию, но не успел, один из гвардейцев направил в мою сторону громовой жезл и ударил. Я едва успел перекатиться и увернуться от молнии.

Я запоздало понял, что артефакт морока не слишком меня скрывает. Во время передвижения подо мной на снегу остаются следы, и гвардейцы точно знают где я.

В мою сторону градом посыпались выстрелы. Я попытался прикрыться дополнительным воздушным щитом и начал отступать в чащу леса. Но мои чары оказались так слабы, что едва ли сдерживали атаки. И если бы не амулет-щит, я бы давно валялся и истекал кровью.

Мне удалось запутать следы и уйти от обстрела. Я застыл между голых кустов, готовясь обернуться волком, но всё ещё сомневаясь, стоит ли это делать.

Гвардейцы тем временем, простреливая пространство молниями, отдалялись от меня.

А вокруг продолжали разноситься крики ужаса и боли.

— Он всё ещё здесь? — обратился один из гвардейцев к сирину.

Она сердито смотрела прямо на меня, но почему-то мешкала.

— Нет, он убежал в лес, — наконец, как-то нехотя сказала она, продолжая недовольно смотреть и всем свои видом демонстрируя, какое одолжение она мне делает.

Но один из гвардейцев проследил за её взглядом, явно уловил эти неуверенные нотки в голосе, и шагнул в мою сторону. Он не успел поднять жезл Перуна. Рядом мелькнула долговязая чёрная тень, и зловеще застыла за спинами гвардейцев.

Первый упал на землю со свёрнутой шеей.

Второго пробила насквозь большая рука вурда и выдернула сердце, швырнув его на снег.

Третьего Кассей стиснул сзади, словно бы решил обнять, послышался крик ужаса и боли, хруст костей и пока гвардеец умирал, вурд впился в его горло и пил кровь.

Сирин снова завизжала.

— Не нужно было этого делать! Зачем ты их убил? — заорал я на него, пытаясь перекричать пронзающий до мозга визг.

«Ты не дал мне нормально поесть, — невозмутимым тоном заявил Кассей, отпуская обмякшее тело гвардейца. Оно безвольно опало наземь к остальным мёртвым сослуживцем. — Мне необходимо восстановить силы».

— Ты мог их просто подчинить.

«А ты мог использовать желание, и они бы остались живы. Но ты предпочёл оставить его для себя», — Кассей холодно и одновременно саркастически улыбнулся, затем поднял глаза на сирина. — Вини лучшее её, это она всех сюда созвала, и ведь знала, что я их убью, трусливая дрянь. И всё равно это сделала. Я же просто подчинялся своим инстинктам«.

Сирин не могла слышать наш ментальный разговор, но всё же что-то почувствовала. Она резко прекратила верещать и вспорхнув, с яростью набросилась на Кассея и впилась когтями в его лицо. Странное, жуткое это было зрелище. Она била, неистово царапала, выдирая глаза, сдирая клочки кожи с его лица, а Кассей стоял неподвижно, не шевелясь, словно бы ничего ровным счётом не происходило.

— Прекрати! — крикнул я. — Мы не собирались тебя убивать! Перестань это делать!

Сирин разъяренно сверкнула золотыми глазами и упорхнула обратно на леший дуб, боязливо таращась на Кассея, явно ожидая от него ответного удара.

Но вурд даже не подумал нападать, а продолжил стоять неподвижно. Его лицо было жутко изуродовано, но недолго. Тяжело, устало вздохнув, он поправил вывалившийся глаз, засунув его обратно в глазницу. Вторая, пустая с разодранным веком глазница в доли секунды налилась, заплыла, отрастила новое веко, под которым наверняка начал вырастать новый глаз.

В мгновения ока заживали раны на лице и шее вурда. Кожа, свисавшая лоскутами, быстро засыхала, рассыпалась прахом. Раны превращались в шрамы и затягивались. Белёсый глаз всё ещё не вернулся в прежнее состояние, но уже выглядывал из-под припухшего века. И вот, не прошло и минуты, как Кассей стоял передо мной словно бы ничего не произошло, и только кровь на лице и одежде напоминала о том, что он был ранен.

Кассей жутко улыбнулся, повернув лицо к сирину и повторил:

«Трусливая, никчёмная дрянь».

«Ты убил всех до единого?» — спросил я, понимая, что всё равно исправить уже ничего не смогу. Я сам его сюда привёл.

«Нет, не всех. Некоторых подчинил и отправил выполнять моё поручение», — заявил вурд, вытянул из нагрудного кармана одного из убитых гвардейцев белый платок и принялся вытирать кровь.

«Что за поручение?» — не ожидая от Кассея ничего хорошего, спросил я.

«Решил сделать что-то хорошее, чтобы восстановить равновесие», — его лицо приобрело по-детски заговорщицкое выражение, но отвечать прямо он явно не собирался.

Я зло выдохнул и направился к сугробу, под которым находилась могила Инесс.

Пора с эти покончить. Вскоре император пригонит сюда целое войско и едва ли мне хотелось, чтобы Кассей и их отправил к праотцам.

Но стоило мне приблизиться, как сирин тут же перегородила мне путь:

— С чего ты решил, что позволю тебе это сделать? — угрожающе спросила она и снова покосилась на вурда, его же, похоже, её страх только забавлял.

— Он не тронет тебя, — сказал я, Кассей снова жутко улыбнулся, растянув большой рот и обнажив крупные зубы, но ничего не сказал, а продолжил вытирать кровь с рук и лица.

«Почему ты её не убил?» — прежде чем продолжить, я должен был убедиться, что Кассей не сделает это сейчас, пока я пытаюсь освободить сирина.

Но он не ответил, печально взглянул на меня и продолжил вытирать руки, теперь уже снегом, а не платком.

«Ты тоже опасаешься гнева светлых богов», — внезапно пришедшая догадка удивила меня.

«Только дурак не опасается гнева богов», — ответил он.

Сирин продолжала перекрывать мне путь, переводя опасливый взгляд с меня на Кассея.

— Как и обещал, я освобожу тебя, — сказал я ей. Сирин испуганно встрепенулась и хотела было снова упорхнуть на дуб, но лишь взмахнула крыльями и, передумав, осталась стоять.

Я наклонился, поднял тонкую цепочку, обвивавшую большую птичью ногу, потянул, проверяя на прочность. Цепь, хотя оно и так было ясно, оказалась магическая и разорвать при всём желании у меня бы её не вышло.

Я с укором взглянул на бледное от страха девичье лицо сирина:

— Необязательно было поднимать тревогу, мы бы не причинили тебе вреда, я бы просто тебя отпустил и все бы остались живы!

Она зло сощурилась и сердито вскинула голову, всем своим видом выражая, что ей плевать на мои слова.

— Не думал, что священные птицы такие бессердечные, — я покачал головой.

— С чего бы мне жалеть кого-то из людей? Ни меня, ни мой народ вы не пожалели!

— Мне жаль, но не все люди такие.

— Раньше люди нас почитали и знали, что мы священные, что боги нарекли нас вестниками смерти и жизни, — с обидой и злостью сказала она. — Потом же люди возгордились, решили, что мы должны служить им. Моим братьям и сёстрам пришлось покинуть большой материк и поселиться подальше от вас. Вам запретили нас убивать, и вы решили, что вправе нас неволить и мучить.