Теперь ему принадлежу. Беременна от монстра - Мария Устинова

Мне кажется, совместные роды не только на моих чувствах отразились — на нем тоже. То, что было раньше — легкомысленный роман, вынужденная необходимость быть вместе, что угодно, но такую глубокую привязанность к Андрею я испытала лишь, когда он вместо врача принял нашу малышку. Может, и для него изменилось что-то. Мы потянулись навстречу друг другу, покрывая губы поцелуями. Так прощаются на вокзалах с любимыми людьми.

Это нечестно и жестоко, что расставаться навсегда приходится, когда нас уже трое. Мне хотелось тянуть каждую минуту с ним, а оказалось, так я только продлеваю пытку. И чем сильней мы привяжемся друг к другу, тем будет больней.

— Я всегда буду вас любить, — прошептал он, какое-то время Андрей дышал мне в макушку. — Скоро вернусь. Без меня из комнаты не выходи.

Я крепилась, пока он не закрыл дверь, и заплакала, роняя слезы на бежевое одеяльце.

В этот раз вылазку он запланировал к воротам. Шелехов должен наблюдать за госпиталем, хорошо бы вычислить, откуда. Нужно забрать еду для Лены и осмотреться.

Сразу за порогом Андрей закурил.

После долгого перерыва без курева голова закружилась. Пару раз жадно затянулся, и оглядел двор с заснеженным фонтаном.

Здесь его не видят. Коля удачно выбрал место. Андрей докурил, закопал окурок в снег и решил обойти территорию. В темном пальто он не бросался в глаза. Метель закончилась, снег тихо ложился на плечи.

Скорее всего, под контролем держат выходы. Может, периметр целиком. Шелехов — человек настырный, исполнительный. Если давали поручение, всегда выполнял с самоотдачей.

За полчаса подозрительного Андрей ничего не заметил. На парковке — машин битком. Теоретически из любой могут вести наблюдение. Лично он выбрал бы соседнюю улицу для позиции. У ворот встретился с курьером и забрал заказ для Лены.

Его слабость. Слабое место.

Как ее вытащить с ребенком на руках? Без риска, с гарантией. Вывозить на машине — не факт, что Шелехов не засечет и не обстреляет. Надо звонить Кацу.

У фонтана он остановился и закурил перед важным разговором.

Тот ответил сразу. Хороший знак.

— Привет, Эмиль, — Андрей выдохнул дым. — Как успехи?

— Отлично, — сдержанно ответил тот.

Тон натянутый: Кацу не нравилось, что Андрей его проверяет, вручив сложную задачу. Но разве есть дела, с которыми он не справится? Честолюбивый мудак наизнанку вывернется, лишь бы доказать, какой крутой.

— А говорил невозможно.

— Мне пришлось пойти на подлог, — сообщил Эмиль. — Я задействовал связи в Минздраве. Паспорта и визы получу завтра.

— Не говори, куда, — перебил Андрей. — Я не должен знать.

В трубке пауза.

Андрей криво усмехнулся, затягиваясь. Он понимал, почему Кац молчит. Друг друга с полуслова понимают, но в плохом смысле. Это когда не по близости душ, а оттого что в одном дерьме были. По опыту знают, что под пытками многое скажешь. Смотря кто над тобой работает.

Лучше не знать, где твои любимые.

— Тебя шантажируют?

— Хуже. Мы на территории военного госпиталя. Она прошлой ночью родила, и нас тут накрыли, — Андрей коротко обрисовал ситуацию. — За госпиталем следят. Сам я ее не вывезу.

— От меня ты чего хочешь? — жестко спросил тот.

Андрей затянулся, обдумывая ситуацию.

— Забери девушку и ребенка. Я их отвлеку.

Кац так долго думал, что Андрей успел докурить.

— Враги кто?

— Ты их не знаешь. Знакомый по армии.

— Наемник?

— Да, — нехотя признался Андрей. — Это, как бы сказать, на меня давит.

Снова пауза.

Кац постоянно искал двойное дно в его словах. Не верит.

— На тебя давят, потому что ты по уши в криминале, Ремисов. Меняй имя, лицо, переезжай и покончишь с этим. От тебя отстанут. Это того стоит, поверь.

Смешной.

Весь в детях и в Андрее такого же видит. Было бы так просто. Он не этот мудак с белоснежными манжетами, чтобы соскочить. У него руки по локоть в крови. Это вечный риск и пятно на всю их дальнейшую жизнь. Ему не уйти.

— Спасибо за совет. Я не могу.

— Ты идиот, Ремисов, — сказал Кац. — Тупой, сраный, больной идиот. Надеюсь, ты сдохнешь.

Андрей не выдержал — усмехнулся. Невесело, но искренне.

— Да мне и так конец, Эмиль. Не волнуйся.

— Я пришлю своих людей, — наконец сказал он. — Перезвоню.

Андрей убрал телефон, шмыгнул носом — простыл все-таки. Обед Лены безбожно остывал, но он задержался, чтобы еще одну выкурить.

Мысли вернулись к дочке.

Ее рождение до сих пор приводило в замешательство. Странно было думать, что на свете теперь есть его дочь. Совсем маленькая — настоящая кроха. Как доверчиво она спала на руках. Нужно отвести от них опасность, сделать так, чтобы их не искали. Надежно спрятать. Дать им время спастись.

Он отряхнул снег с ботинок об порог, и вошел.

Лена встретила его с заплаканными глазами. Места себе не находила и даже не присела ни разу. Бледная, издерганная. Полчаса всего не было. Как ее насовсем оставить?

— Ужин, — он поставил коробку на стол.

Она прижалась всем телом, обхватив свободной рукой, и тихо заплакала, будто уже попрощалась. Андрей ее обнял со вздохом. Когда они познакомились, Лена была заводной горячей девчонкой с заразительной улыбкой и широкими бедрами. Теперь плачет каждый день и не знает будущего. Нужно было оставить ее в покое. Порвать с ней после страстной ночи в гостинице.

Его ошибка.

Но так накрыло сладкой страстью, так зацепила эта девочка, что хотелось большего. И если бы она не залетела, так бы и длились те долгие ночи вдвоем. Андрей перебирал волосы Лены, и вспоминал, как жил: в голове Дина, в постели царит другая, и спать с ней очень хорошо. Но лучше всего он усвоил, что в криминале ни любви, ни дружбы нет. Ничего нет, кроме зла.

Андрей ее отпустил.

— Ешь, — он распаковал заказ, расставил на столе одноразовые плошки с салатом, куском говядины на гриле и картошкой.

Пахло сумасшедше, но его мутило после сигарет. Он сбросил пальто и забрал сверток с малышкой, пока Лена ела.

Анна.

Он не возражал — имя красивое, но маленькому сморщенному комочку в бежевом одеяле оно не подходило. Андрей рассматривал расслабленное во сне личико. Из-за того, что опустил голову, угол рта обвис — он чувствовал это. Раньше в такие моменты менял позу, чтобы ощущения не напоминали, что калека, но не теперь: он смотрел на малышку. Она сердито нахмурилась, не открывая глаз.