Северная звезда - Татьяна Недозор

– Нет! Дмитрий не может умереть!

Николай обнял ее за плечи, стараясь привести в чувство.

Маша покорно опустила голову, Устюжанин положил ей руку на затылок и стал наклонять ее еще ниже. Девушка чувствовала, как кровь приливает к голове, стучит в висках. Она хотела выпрямиться, но тяжелая рука блондина с силой давила ее книзу.

– Ну что, теперь лучше?

– Да… немного.

Выпрямилась, смутно сознавая, что взгляды присутствующих устремлены на нее. Она старалась не обращать на них внимания.

– Подожди здесь. Сейчас доедим и отправимся к нему. Увидим своими глазами, как он, посмотрим, что можно для него сделать. В конце концов, мы русские…

– Да, конечно.

* * *

– Синьорита, я предчувствую, что добром это не кончится!

Мария поежилась. Дурное предчувствие лишь разрасталось в душе. Она заметила, что не одна чувствует себя неуютно. Видела, что собаки как-то странно беспокоятся, а их спутник-иннуит, которого прихватил с собой местный лекарь, сперва невозмутимый и даже медлительный, теперь прибавил шагу. Его лицо, прежде веселое и приветливое, было мрачным.

Не без труда она заставила себя вернуться в реальность, отвлекшись от жутких воспоминаний, прислушаться к журчащему бормотанию голоса доктора – круглолицего толстячка-итальянца.

– Миссис Одинцофф, – с акцентом цедил он, – приготовьтесь к тому, что вам станет еще хуже, когда вы увидите своего мужа. Может, вам удастся вразумить его. Я уже отчаялся. Дело дошло до того, что он грозился пристрелить меня, если я еще хоть раз появлюсь у него. Даю слово, что я пошел с вами только потому, что ваш друг хорошо мне заплатил. Уверен, что из нашего визита ничего хорошего не выйдет.

Через час с лишним они поднялись на небольшой холм и увидели у его подножия дом Дмитрия. Из трубы выбивалась тоненькая струйка дыма, едва заметная в туманном лунном свете.

Внезапно собачий вожак сел на задние лапы и, подняв к небу морду, испустил протяжный скорбный вой. В этом звуке было что-то, заставившее Машу вздрогнуть. Иннуит подошел к саням.

– Йипу-уйин-уйу! – сказал он.

Его глаза горели в темноте, как два уголька.

Доктор бросил что-то проводнику, тот забормотал в ответ некую тарабарщину.

Медик покачал головой.

– Что он сказал? – спросил Николай.

– Он суеверен и глуп, как все дикари, – проворчал итальянец. – Он говорит, что его собаки чуют смерть. И что тут побывал дьявол… Черт побери эти суеверия!

Собаки, однако, были неспокойны. Они сидели на задних лапах, уставившись неизвестно на что и поскуливая. Мария подумала, что, может быть, псы чуют запах твари, оставшийся в складках одежды или еще что-то, какие-нибудь флюиды или эманации, оставшиеся в том проклятом месте, которые они принесли с собой. Жуткая находка казалась теперь зловещим предзнаменованием.

– Черт побери, – повторил итальянец. – Ну и так доберемся, пусть тут остается.

Они осторожно приблизились к лачуге – все, кроме иннуита, который остался с собаками. Маша слышала, как громко бьется ее сердце. Что-то в этом месте показалось ей странным и непривычным. Но что?

Потом она поняла. Вокруг домика не было следов. Снег переливался в лунном свете, как нетронутое, стерильно-белое покрывало. Доктор, как будто читая ее мысли, сказал:

– Сюда давно никто не приходил. Он всех прогнал. Сказал, что никого не хочет видеть и пусть все катятся к чертям собачьим. Оставили ему продукты и дрова и ушли. А что было делать?

В какой-то миг Мария испугалась и пожалела, что пришла сюда. Но сразу же совладала с собой: ведь Дмитрий один, ему нужна помощь, и предложила:

– Я думаю, нам пора постучать.

– Здесь не время и не место для демонстрации петербургских манер, Мэри.

Лекарь вмешался:

– Не знаю, что вы решите сделать, только решайте побыстрее. У меня заледенели руки.

– Я думаю… – начала было девушка.

Но тут Николай громко постучал и решительно толкнул дверь, которая жалобно скрипнула на проржавевших петлях. Мария нагнулась и проскользнула вперед под вытянутой рукой блондина.

Внутри можно было с трудом различить печь, табуретку, кривобокий стол и деревянную скамью у стены.

– Дмитрий! – позвала она. – Дмитрий, с тобой все в по…

И остолбенела. Ее окатила волна тяжелой, омерзительной вони, жутко напомнившей то, что ощущало её обоняние несколько дней назад на месте гибели неведомого науке реликта. На нее пахнуло смесью ароматов гниющего тела, тухлого мяса и еще какой-то гадости. Мария судорожно сглатывала, стараясь справиться с тошнотой.

Из глубины хижины раздался голос Дмитрия:

– Что, слегка несвежий дух? Не обращай внимания, дорогая супруга. К нему довольно быстро привыкаешь. Я вот привык же!

Его голос звучал насмешливо, даже весело. Таким голосом вполне можно было обсуждать с дамами на светском рауте последнюю театральную постановку. Девушка заметила, что в том углу, откуда раздавался голос, поблескивала вороненая сталь.

– Николай! У него ружье…

– Я вижу. Отойди в сторону, Мэри. Послушайте, господин Одинцов, не будьте идиотом. Мы здесь, чтобы помочь вам.

– Заткнись! – Голос Дмитрия из спокойного и непринужденного мгновенно превратился в злобное шипение. – Кто ты такой? Где она тебя подцепила? Я посылал за своей женой, а не за ее любовником.

Устюжанин угрюмо шагнул к больному, Мария подскочила к нему и схватила за руку:

– Ник, нет! Он же нездоров. Он сам не понимает, что говорит.

– Это не важно, я не позволю ему оскорблять тебя.

– Коля, успокойся. Он не хотел меня оскорбить… Он просто не в себе!

Мария наклонилась к Дмитрию, который приподнялся навстречу к ней на куче одеял, шкур и тряпья.

– Дмитрий, я пришла, чтобы помочь тебе. Ты же сам написал мне о том, что попал в беду и нуждаешься в моей помощи.

– Ничего мне не нужно, – произнес злой и бесконечно усталый голос.

– Но ты послал за мной, и вот я здесь.

– Возвращайся назад, Маша. Вместе с теми, кого ты привела с собой. А не то я убью вас всех, клянусь. Как паршивых псов перестреляю! И тебя, и твоего хахаля, и этого докторишку! – голос его сорвался на хриплый фальцет.

– Хорошо, я уйду. Обещаю тебе. Только сначала я хочу поговорить с тобой. Ты ведь не откажешь мне в такой малости.

Она повернулась к Николаю:

– Пожалуйста, оставьте меня с ним на несколько минут.

– Не говори глупостей. Он же сумасшедший!

Врач торопливо вмешался:

– Пойдемте лучше, мэм. Если он хочет, чтобы мы ушли, давайте так и сделаем. Пусть помирает в одиночестве. Видимо, такова воля Иисуса и Девы Марии!