Плоды свободы - Яна Горшкова

– Что стоим?! Двигаем отсюда! – прорычала ролфи и на радостях укусила Джэйффа за ухо. – Жива я, жива и помирать не собираюсь. Рановато возжигание затеяли и сопли распустили.

В такую ночь, ночь восхождения Четвертой Луны, негоже спать ни людям, ни богам. Конечно, Вилдайр бодрствовал, и жены его вместе с ним. Весь Архипелаг забыл про сон, читая в ночных небесах знамения, задрав головы и славя богинь торжественным воем, будто сотни тысяч волков собрались вместе и перекликались со своими потусторонними побратимами. Алая Луна сияла, омытая молитвами, словно ее только что окунули в родильную купель. А три ее небесные сестры стерегли новорожденное божество, точь-в-точь няньки у колыбели. Не хватало лишь явления лика Оддэйна посреди ночи, и тогда светопреставление стало бы полным. Но и без солнечных лучей в полуночных небесах хватало чудес, дивных и страшных. Прилив невиданной высоты поднял ролфийские корабли на рейде так, что, казалось, еще немного – и их мачты коснутся звезд, насадив их на клотики, словно цыплят на вертел. К счастью, моряки, предупрежденные княгиней Мэрсейл, заранее получили приказ отойти подальше от берегов, иначе волны моря Кэринси, перехлестнувшие через лейтскую дамбу, понесли бы корабли Ролэнси по улицам Эйнсли, ставшим на эту ночь каналами. Паники, впрочем, не было. Жители столицы были привычны к наводнениям, ведь хоть лейтская дамба и защищала город, иногда все же вода поднималась до окон первых этажей. Как сейчас. Но жить в Эйнсли и не иметь лодки – это все равно, что служить в кавалерии и бояться лошадей. Время подсчитывать убытки наступит потом, сейчас же рассевшееся по крышам население благоговейно созерцало необыкновенное явление сразу четырех лун в зените и самозабвенно выло, оглушая самих себя и ошалевшую рыбу, выброшенную из обезумевшей Лейт на камни набережных.

Замок Эйлвенд стоял нерушимо. Восхода Четвертой Луны оказалось мало, чтобы поколебать основание Скалы Ветров. Гвардейцы Кармэльского Победоносного стояли на страже у решетки, как и прежде, разве что взяли «на караул», едва лишь первые отблески алых лучей отразились от штыков, да полковые музыканты, выстроившись на плацу, исполняли поочередно то государственный гимн, то встречный марш. В общем, попади сейчас в Эйнсли сторонний наблюдатель, оглох бы тут же, ибо ролфийские волынки и ролфийские песни – это слишком много для всех, кроме самих ролфи.

Но Знаменная башня замка Эйлвенд слишком высока, чтобы до смотровой площадки наверху доносилось что-то, кроме свиста ветра, грохота моря и воплей разбуженных птиц.

Да и троим на самой высокой точке Скалы Ветров было не до тех событий, что происходили внизу, на земле.

– Он обрел плоть, Вилдайр, он стал уязвим! – сразу и не поймешь, с чьих уст срывались эти слова, хлесткие и жгучие, как искры. Губы ли Вигдэйн рождали их или же сама Локка говорила сейчас страстно, горячо, блестя белками бешено косящих глаз сквозь пряди распущенных волос, растрепанных ветром. – Мы не должны медлить! Именно этого добивались отступники, когда создавали свое людоедское чудище! Они добились, что ж! – теперь мы должны добить их!

– Но мы сами до сих пор не собрали все силы, и это твоя вина, Вилдайр, – Мэрсейл вторила огненной княгине тоном менее горячим, но более опасным, пожалуй. – Только твоя и ничья больше. Где Третья? Почему ты до сих пор не схватил эту змею за хвост, не засунул ее в корзинку и не притащил к нам? Нас должно быть трое, трое и один, иначе мы не сможем ему противостоять. Он ведь не только плоть, он и личность обрел! Личность и все знания, накопленные Херевардом, и всю его одержимость, и весь опыт!

– Уничтожать его придется сразу в двух мирах, – подхватила Вигдэйн. – Плоть Хереварда – здесь, и сущность Предвечного – там. А ты дал слабину, ты промедлил, играясь в снисходительность, ты позволил Третьей ускользнуть!

– Это кончится еще хуже, чем кончилось тогда, в Буджэйре. Наши братья не пожелали биться до конца, они понадеялись на удачу – и что же? Их земля мертва! Ты хочешь погубить теперь и нашу?

– Довольно, – Священный Князь поднял ладонь, и жены смолкли разом, будто этот простой жест намертво запечатал им уста. – Я понял, женщины. Выпускать из рук нашу Яблоню было глупо, я признаю. Но, клянусь Белой Сворой, мог же я хоть изредка побыть человеком? А?

– Что ж, ты побыл им, – сморщила нос Локка, плеснув золотом из глаз Вигдэйн. – Понравилось?

А Морайг, притаившись за усмешкой Мэрсейл, добавила:

– А расплатятся за это несвоевременное желание все прочие, как водится. Как и всегда. Но ты еще можешь успеть, наш Волк. Снаряжай флот. Я дам послушный ветер и усмирю шторма. На этот раз драться придется всем.

– Ну что ж, это мое право и долг, – Вилдайр кивнул. – Но, мои леди, а как быть с этим? – и Священный Князь, ухмыльнувшись, показал на Четвертую Луну, дерзко попиравшую все стройные теории и традиции рунной магии одним своим появлением. – Мне думается, ее явление обеспечит нам перевес, не так ли?

– Вполне возможно, – морская княгиня покосилась на новое светило. – Но чтобы этот перевес обеспечить, тебе придется не только изловить третью супругу, но и обзавестись четвертой женой. И верно, табурет на четырех ножках стоит крепче, но покуда нам и привычный строй не собрать. Так что Фрэйна может подождать, пока родится подходящее тебе воплощение. Ступай, лови дочь Глэнны и будь покоен. Мы займемся остальным.

– О да, – кровожадно облизнулась Вигдэйн. – Мы займемся. Будь покоен, наш Волк.

Посмотрев вслед спешно удалившемуся князю, его жены переглянулись, как заправские заговорщицы, и одинаково усмехнулись друг другу.

– Позовем Яблоню в наш сон, – предложила Война.

– И не мешкая, – согласилось Море.

Не то чтобы Элир и впрямь расчувствовался до слез и сопливых всхлипов, но пробрало его неслабо, до самых костей пронял страх потерять ролфийку навечно. Коль помрет бешеная волчица, то убежит снежной тропой, на которую шуриа ходу нет и не будет никогда. Вместе они, только пока живы.

Поэтому Джэйфф сделал все, чтобы его чудом спасшиеся соратники дожили-таки до утра. Далеко от пожарища отходить не стали. Где огонь, там и тепло, тем паче Этенхарский холм теперь вроде как очистился от мерзости Предвечного. Ну и помародерствовал шурианский воин вдосталь и от всей души. Собрал все, что только годилось для обустройства ночевки – одеяла и кое-какую одежду. Все, конечно, насквозь провонявшее дымом, зато почти целое.

– От твоих форм, красота моя ненаглядная, не оторвать глаз, бесспорно, – проворковал он, надевая на ролфийку собственную рубашку.

– Бесстыдник ты, и глаза твои бесстыжие, – хмыкнула Грэйн, отпихивая его локтем. – И руки загребущие. Эй! Руки! Нашел время!

А как не пообжимать ненароком долгожданную женщину, коль нашлись место и повод? Жестокая ролфи!

– Ты капралом своим занимайся, волчишка. Не отвлекайся по пустякам.

– Сержантом, – педантично поправила эрна Кэдвен и снова пустила в ход локоть.