Мертвым не мстят, или Шутка - Наталья Андреева

– Любовь?! Да какая же это любовь?!

– Твоя, значит, любовь хорошая, а моя плохая. Твоя правильная, а моя нет, – ощерился он.

– Да ты извращенец просто!

– А что я, интересно, извратил? Да я, как только увидел его в своем кабинете, так с первой же минуты…

Он даже захлебнулся от восторга, описывая свои жалкие ощущения там, в кабинете, когда впервые увидел Леню. Она закрывала ладонями уши, отказываясь слушать эту мерзость, и все качала головой, повторяя, как заведенная:

– Нет, нет, нет…

Потом вдруг сообразила:

– Значит, это ты даришь ему дорогие вещи? Золотая цепочка, вот, значит, откуда. Ты все время ждешь, когда вы останетесь наконец одни… Ты мне снотворное в вино подсыпал! Скотина!

– О! Сообразила наконец! – оскалился муж.

– Жаль, что не яд, – горько пошутила она. – Мне сейчас было бы легче мертвой.

– Я, Люда, не убийца. Руки мои чисты, – он растопырил жирные, поросшие рыжеватыми волосками пальцы, – крови на них нет. Каюсь, в мыслях своих грешен. Сколько раз просыпался ночью и прислушивался: а вдруг ты уже не дышишь? Всякое ведь бывает. Я так хотел, чтобы ты умерла. Даже к гадалке ходил, порчу просил навести, каюсь. Но убить тебя… Не-е-ет. А теперь я и вовсе не хочу, чтобы ты умерла. Не вздумай, слышишь? Ты деньги умеешь добывать. Мне не много надо, как я уже сказал, но мальчик привык жить хорошо. Нам с ним нужны деньги. Хочешь, оставим все, как есть? Я к тебе даже привязался. Ревновал, да. Его к тебе ревновал. Но у вас ведь с ним все равно ничего не получилось.

– И было у тебя с ним? Это… – поморщилась она.

– Ха! Это. Как сказала-то, а? Словно кость изо рта выплюнула. Эх, Люда, Люда. Какой же ты удивительно бессердечный человек! Похоже, всему тебя жизнь научила, кроме доброты. Эгоистка ты. Как же было, если ты мне все время мешаешь? Он чувствует, кто из нас сильнее, к кому надо прислониться. Отпусти его, Люда. Ты Леню все равно не любишь. Ты никого не любишь, только себя. И всегда так было. Ты его только оттолкни, а я тут как тут. Я уж… подберу… Приласкаю… Утешу… – он сладко зажмурился.

– Хорошо, хорошо, только замолчи!

Она чувствовала, что голова раскалывается, а сердце ноет, от омерзения, должно быть. Обязательно надо передохнуть. Вот ведь мерзавец, о доброте заговорил! Живет же на свете такая гадость! Да его раздавить надо, как таракана. Да. Раздавить. Но сначала пусть себе бегает по дому и жрет, что захочет, упиваясь собственной безнаказанностью. Пусть думает, что он теперь тут законный хозяин. Надо взять паузу и все хорошенько обдумать. Раньше ситуация была двусмысленная, а теперь трехсмысленная, если такая бывает. Любовный треугольник, где один извращенец хочет сделать извращенцами всех остальных.

– Я все поняла, – сказала она. – Мне только надо привести в порядок дела. Оформим развод и…

– Да не хочу я с тобой разводиться! Дай мне только денег и свободу. В том смысле, что я хочу жить в свое удовольствие. Ты же сама хотела жить втроем.

– Да. Только уйди. У меня голова болит.

– Так ты согласна?

– Я сделаю все, что могу.

– Вот и славно! А помнишь, я обещал, что выиграю эту партию? – самодовольно усмехнулся муж. – Прижал я тебя, признайся. Но и ты хороша. Это же надо было додуматься собственного папочку ограбить, а мужа засадить за свое преступление в тюрьму! Вот какой талант пропадает! Где у нас виски? – грубо спросил он.

– В буфете, – машинально ответила она.

Якушев достал бутылку, ловко отвинтил пробку, сделал жадный глоток прямо из горла и, то и дело отхлебывая, вышел на крыльцо. Он явно был собой доволен.

Она же, спотыкаясь на каждом шагу, стала подниматься на второй этаж. «А вот теперь спокойно. Только спокойно. Все еще можно поправить. Есть человек, который занимается тем, что решает чужие проблемы».

Выбора у Люды не было и она позвонила.

– Валентин? Это я, Ляля. Помнишь еще? Извини, я не хотела тебя больше беспокоить, но так получилось.

– Что-то серьезное?

– Скажи, тому парню еще нужны деньги?

– Деньги всегда нужны.

– Мы можем встретиться и поговорить?

– Видишь ли, я уезжаю на несколько дней. Ты меня уже в аэропорту захватила. Везучая.

– Несколько дней? – разочарованно протянула она. – Что ж, это терпит. Когда вернешься?

– Жди звонка. Выдержишь? Или совсем плохо?

– С чего ты взял, что плохо?

– У тебя голос дрожит.

– Это помехи на линии.

– Верю. Ты женщина сильная, да? Тогда до встречи?

– Да. До встречи.

Несколько дней! Надо терпеть еще несколько дней! Только не рядом с этой жирной крысой. Люда поспешно начала вытаскивать из шкафа свои вещи. Хотела подкраситься, но рука задрожала, когда она поднесла к верхнему веку карандаш. Над глазом образовалась синяя клякса, похожая на бланш. И Люда с раздражением швырнула косметичку обратно в сумку.

Когда она с чемоданом в одной руке и объемной сумкой в другой вышла на крыльцо, муж посмотрел на нее с удивлением:

– Куда это ты собралась?

– В город. Где мой ключ от новой квартиры?

– Пожалуйста, – он достал из кармана связку, отцепил один из ключей. – Кстати, там уже на следующей неделе основной ремонт будет закончен. Останутся мелочи, жить можно.

– Хорошо. Только я какое-то время хочу побыть одна.

– Значит, этот дом в полном моем распоряжении? – откровенно обрадовался Якушев.

Она снова почувствовала подкатывающую к горлу липкую тошноту. Молча кивнула и направилась к машине. Муж пошел отпирать ворота. Не прощаясь, они обменялись выразительными взглядами.

«Я победил».

«Чтоб ты сдох!»

На трассе она вдруг захотела развернуть машину и поехать не в Москву, а прочь от нее. Подальше отсюда, от Якушева, от Варвары и от Лени. Ведь приходилось уже начинать все сначала. С надгробной плиты на кладбище, с отчаяния, с грязных тарелок, с первых украденных ключей. Но за эти пять лет она сильно изменилась. И расстаться со своими деньгами, заработанными тяжелым трудом, это не то что с отцовскими. За собственные деньги она готова бороться до конца. Поэтому взяла себя в руки и надавила на газ. Вперед! В столицу! Нет таких проблем, которые нельзя решить, имея деньги.

Всю следующую неделю Люда старалась не замечать их обоих. В понедельник утром Леня как ни в чем не бывало пришел на работу, и по лицу мужа Люда поняла, что лучше ей делать вид, будто ничего не случилось. Якушев держался как настоящий хозяин, и попросил у нее крупную сумму приказным тоном.

– На накладные расходы.