Один из нас - Крейг Дилуи

С тех пор положение дел несколько улучшилось, но не сильно. В городе имелись черные и белые районы, ку-клукс-клан по-прежнему процветал, расовые противоречия то усиливались, то ослабевали. Стены, разрушенные в шестидесятые, были отстроены заново. Бертон распрощался с надеждами на то, что черные и белые когда-либо смогут жить вместе в любви и согласии. И если это было невозможно для людей разных рас, то что уж говорить о людях и чудовищах?

В конце концов, может быть, он и мог бы спасти Еноха Брайанта, но при этом принеся в жертву самого себя и развязав новую волну насилия. Куклуксклановцы уже дважды обстреливали Дом, и если слишком их раздразнить, то понадобится немного времени, прежде чем они спалят его до основания.

Тем не менее закон есть закон, и для Бертона это правило преобладало над всем остальным. Хороший город сам управляет собой, но это не значило, что шериф был готов смириться с судом толпы. Он мог бы что-нибудь предпринять. Скажем, все же нажать на Арчи Гейнса – может быть, парень даст слабину. Допросить Эми Грин, дождавшись момента, когда ее мамаши не будет поблизости. Показать ребятишкам, в чем правда.

Если они откажутся от своих показаний, это будет их решение, и на них же обрушатся последствия. Если нет – что ж, значит, ничего не поделаешь.

– Может быть, я и мог бы попытаться, – сказал он.

– Спасибо, шериф!

Бертон встал.

– Погоди меня благодарить, малыш. Шансов очень мало.

– Но вы хотите попытаться. Вы верите мне. И я благодарен вам за это.

– Спокойной ночи, – попрощался Бертон.

Хороший город блюдет сам себя. Если нет – это становится его работой.

Когда шериф удалился, Пес схватился за прутья решетки и принялся глазеть на дверь, в которую он вышел, словно тот мог в любую минуту вернуться обратно и выпустить его отсюда.

Шериф Бертон оказался хорошим человеком! Кто бы мог подумать? Этот факт вновь зажег в груди Пса огонек надежды касательно множества вещей. Такие же чувства он испытывал, видя приветливое, дружеское отношение к себе Салли. Значит, не все куры заклевывают слабых! Он понимал: глупо надеяться, что ему вернут свободу, но ничего не мог с собой поделать. Шериф сказал, что хотел бы выпустить его из клетки! Он снова сможет бегать! Он найдет себе отличное укромное местечко, где сможет бегать на четвереньках, и никто его не побеспокоит. Он вернется на ферму. Папа Элбод скажет ему спасибо за то, что он пытался спасти Салли жизнь. Его друзья будут знать, что он никого не убивал. Весь город будет знать!

И еще – его не отправят на стул. Кошмарный стул, изобретенный нормалами, чтобы уничтожать тех, кто повинен в самых тяжких преступлениях. Мерзкий помощник шерифа рассказал ему о стуле все, что только мог. О ремнях, металлическом шлеме и губке и о том, как его обвинители будут смотреть сквозь окошко, как он умирает. Ты сидишь на стуле, сказал помощник, словно помешанный король на троне, а потом рраз! – тысяча вольт как молния проходят через твое тело. Твои глаза вытекают из глазниц. Ты мочишься и гадишь под себя. Считается, что смерть должна быть мгновенной, но, сказал помощник, так выходит не всегда. Иногда ты ощущаешь все до самого конца и вопишь, а из твоего рта валит дым. Или твоя голова вдруг вспыхивает, охваченная пламенем. Иногда, сказал помощник, после того как все кончено, приходится отскребать от стула твои останки.

Лучше бы его застрелили! Ей-богу, он бы предпочел любую другую смерть, только не эту.

Если его выпустят из этой клетки, Пес по-прежнему останется чумным, одним из уродцев, не имея ничего за душой, никакого будущего. На нем по-прежнему будет висеть обвинение в том, что он изувечил мистера Гейнса. Но ему оставят жизнь, и этого вполне достаточно. Этого более чем достаточно! Он вернет себе доброе имя, никто больше не будет видеть в нем убийцу учителей и молодых девушек. Может быть, присяжные сжалятся над ним и отпустят на волю, после того как узнают правду – что он пытался защитить мисс Салли. Тогда у него будут его друзья и солнечный свет, много места, чтобы бегать, тяжелая и честная работа на земле и, может быть, время от времени жест доброты – стакан холодного чая со льдом и веточкой мяты после длинного жаркого дня.

Если его выпустят, он снова станет Енохом – тем, кем он родился.

Словно в ответ на его молитвы, дверь отворилась. Вошел помощник шерифа и сказал:

– Эй, чудик, у тебя снова посетитель.

Преподобный Кумбс, конечно же. На этот раз Пес будет молиться вместе с ним. Друг с другом они не станут разговаривать, но они могут вместе говорить с Богом. Проповедник будет молиться за его душу, а Пес – о спасении своего тела.

В комнату вошел человек. Но это был не проповедник.

Это был Папа Элбод.

Дверь закрылась. Фермер прошаркал к стулу, оставленному шерифом, сел на него и сгорбился. Сейчас он выглядел совершенно другим человеком, во всех отношениях. Его лицо было серым и небритым, тело казалось болезненным и слабым. Только в глазах поблескивали огоньки.

– Рад видеть вас, сэр, – сказал Пес.

– Я умираю, – сообщил фермер.

– Умираете?

– Эта слабоумная наложила на меня заклятие. С тех пор мне все хуже и хуже.

– Это просто горе, сэр. Мне тоже очень грустно.

Фермер устремил на него пылающий взгляд:

– Вот как? Так ты жалеешь о том, что сотворил?

– Я этого не делал. Это сделал мистер Гейнс, это он застрелил ее. Клянусь Господом, я сам это видел!

– Не клянись, парень. Ты и без того сделал достаточно, чтобы заслужить вечное проклятие.

– Тем не менее я не причинил ей никакого вреда. Даже шериф знает, что это так!

– Я пришел, просто чтобы узнать почему, – проговорил Папа Элбод. – Я умираю и перед смертью я хочу знать, почему тебе понадобилось отнять у меня мою Салли.

– Сэр, я не знаю, что вы хотите от меня услышать. Я любил мисс Салли! Она брала меня на прогулки и просила быть ее защитником. Позволяла бегать на четвереньках, как назначено мне Господом. И она не смотрела на меня как на ошибку природы. Она смотрела на меня по-настоящему. И по-настоящему разговаривала. Она была моим другом!

Папа Элбод улыбался, словно бы погрузившись в какие-то свои, личные воспоминания:

– Это верно, Салли была такая… Найдет воробышка со сломанным крылом и обязательно попытается вынянчить. Ей всегда хотелось иметь собаку, но та, что у нас была, гоняла вашего брата чудиков по двору, и нам пришлось от нее избавиться. Большое сердце было у Салли… Щедрое.

– Да, такой она и была, – подтвердил Пес. – Я любил ее, и я не убивал ее. Спросите шерифа. Больше я ничего об этом не могу сказать, кроме того, что мне ужасно жалко, что ее больше нет.

– И вас, чудиков, она тоже любила, – продолжал фермер. – И вообще все, что сломано.

Папа Элбод встал и постучал в дверь, чтобы его выпустили. Появился помощник шерифа.