Возрождение - Олег Верещагин

Молча.

Но дед больше ничего ему не сказал.

* * *

Труп, найденный на станции, точней – за станцией, в сарае для инвентаря, который им приказали осмотреть, был женский. Замерзший, как камень, почти спаянный холодом с теплой одеждой в единый ледяной монолит. Женщина умерла не от холода. Но ее и не убили. Причина стала ясна не сразу, но она была очевидной, в общем-то, – истощение. Голод. Лицо мертвой походило на лицо мумии – оскаленное, почти нечеловеческое, с вымороженными глазами, обтянутое коричневой кожей…

Антон, осматривавший найденный рюкзак, вдруг присвистнул и начал выбрасывать на пол кольца, браслеты, монеты, серьги… Золотые в основном, некоторые – с камешками… но были несколько серебряных и пара платиновых «штучек», которые мальчишки наверняка перепутали бы с серебром, если бы не Максим Балабанов.

Мальчишки молча смотрели на разбросанные драгоценности. Максим задумчиво сгребал их в кучку носком бурки, потом сказал:

– Надо забрать с собой.

– На кой черт… – бросил Антон, поднимаясь. Сожалеюще и презрительно сказал: – Рюкзак-то тяжеленный… тащила, дура. Лучше бы едой запаслась.

– Надо забрать, – повторил Максим твердо. И, хотя он был младшим среди них четверых, Антон опустился на колено и стал собирать драгоценности обратно в рюкзак.

Сашка между тем, помедлив, начал проверять карманы теплой куртки мертвой. Вытащил мобильник, бросил… Потом достал удостоверение… и вдруг, вскрикнув, уронил его и выпрямился пружиной, как ужаленный.

Максим и Олег молча развернулись для стрельбы в разные стороны. Антон уронил глухо звякнувший рюкзак, выхватывая пистолет. Они все не сразу поняли, что Сашка вскрикнул, потому что…

– А чего ты орешь?! – взвинченно спросил Олег у Сашки, который со странной – каменно-гадливой – улыбкой с силой тер друг о друга ладони. – Белов, ты рехнулся?

– Посмотри удостоверение, – попросил Сашка. – Мажор, прошу тебя…

Олег, покрутив головой, потом пальцем у виска, нагнулся и поднял книжечку. Хмыкнул:

– ФСИН… это чего?

– Федеральная служба исполнения наказаний, – все с той же улыбкой пояснил Сашка. – Там что написано? Латипова Разият Георгиевна?

– Ну да. – Мажор повертел книжечку, безразлично бросил на труп. – Ты же читал. Сань, да что с тобой?!

– Ничего. – Сашка улыбнулся уже по-настоящему, как будто переключатель щелкнул. – Просто странно. Дико даже, какими путями бродит справедливость.

И больше ничего не стал никому объяснять. А остальные ребята, верные неписаному правилу – не донимать друзей расспросами о прошлом, – не настаивали…

И сейчас, сидя вчетвером в первом вагоне на дежурстве, они не вспоминали эту странную мимолетную историю – тем более что впереди был Новый год. «Россия» шла по рельсам ему навстречу – неспешно и уверенно. Где-то впереди был Ангарск, а в километре от путей бурлило и никак не могло успокоиться, несмотря на морозище, море Байкал. На его теплой кромке зарождались снеговые ураганы, уносившиеся дальше на юг.

Почти половина пути осталась позади. Позади остался недавний бой – тяжелый бой у радиоактивных развалин Иркутска, на заминированных в нескольких местах путях, резкие удары выстрелов бронепоездных башен, частое стаккато скорострелок и грохот пулеметов – и страшный, перекрывавший рев метели вой атакующей с обеих сторон полотна большой банды, словно бы ожидавшей «Россию», иных объяснений просто не находилось, пусть и было это объяснение нелепым… Броня, огонь и человеческая упорная отвага в конце концов одержали верх над звериным напором и снарядами нескольких противотанковых пушек, которыми потерявшая человеческий облик банда очень умело пользовалась. Ее остатки растаяли среди руин, и преследовать их не стали – не было времени, да и реальной возможности, огромный фонящий могильник бывшего города требовал не таких сил… Убитых экспедиция не имела, раненых было двое – посекло осколками брони, оторвавшимися от внутренней стенки вагона. «Россия» выдержала серьезное испытание – первое серьезное, но скорее всего – не последнее…

Все еще впереди. На много лет впереди – метель, стрельба, ор полуживотных, радиоактивные струи ветра.

Не страшно. Пусть так. Страшна беспомощность. Страшен страх. Страшно опустить руки и уронить лежащее в них будущее…

Сашка Белов, Максим Балабанов, Антон «Гитара» Медведев и Олег «Мажор» Щелоков сдружились еще во Владике, хотя возрастной разброс у них был очень сильный – от двенадцати лет Максима до почти семнадцати Олега через четырнадцать Антона и пятнадцать Сашки. К ним иногда присоединялся приемный сын Романова, Сенька, но по-настоящему Сенька дружил только с Максимом, а сейчас и вовсе спал. Романов не делал приемышу никаких поблажек, и мальчик отсыпался в вагоне лицеистов после дежурства, чтобы проснуться к Новому году.

Когда Сашка в очередной раз за каким-то бесом приоткрыл боковую дверь (он вообще был странным каким-то после той остановки, где нашли труп), то внутрь так шарахнуло ледяным ветром пополам со снегом, что все разом закричали: «Закрой, закрой, ты чего?!» Сашка послушно и поспешно захлопнул дверь, потом повернулся к остальным с неожиданными словами:

– Ну, с наступающим вас!

Никто не засмеялся и не спросил, насчет чего это он. В дверь стучался ветер, гулял по крыше вагона на мягких сильных лапах. И только через несколько минут молчания Мажор неожиданно засмеялся – так заразительно, что захохотали и все другие. Потом Максим покачал головой и начал расшнуровывать ботинки со словами:

– Чего-то с нами не того. Сами с собой смеемся…

– Отличный Новый год у нас будет, – серьезно сказал ему Мажор. – Праздновать нам здесь. В чем есть и с чем есть… – Он опять фыркнул и помотал головой: – Не, ну я такого еще не помню! Честное слово!

– Зато теперь будет что вспомнить, – заметил Антон, посмотрев на часы. – Почти десять. Скоро и правда Новый год. Давайте готовиться, что ли, не лежа его встречать. Может, только на следующей станции на пару часов остановимся, если по времени совпадет…

Мальчишки оживились. Мажор повторил:

– Нет, честное слово – и в мыслях не держал никогда, что буду вот так праздновать хоть один Новый год…

– А как ты его обычно праздновал? – спросил Сашка. И тут же добавил: – Честно, без подначек спрашиваю – как?

– В Таиланде, – признался Мажор и, переждав удивленный смех, пояснил: – Правда в Таиланде. Не помню, чтобы я до войны на Новый год настоящий снег видел. 29-е – и мы в Таиланд. Там наших много и обязательно кто-нибудь елку закажет. А пять лет назад один приказал полный бассейн снега навалить. В снежки играли…

– Дичь какая, – сказал Максим. Мажор промолчал, но не обиженно, а скорей задумчиво как-то. – Нет… Это как-то… Мы дома старались всегда вместе собраться… Отец, правда, не всегда мог, но это… А так – вчетвером. Семейный праздник… – Максим неожиданно смутился.

Все вспомнили, кем был его отец и что случилось с его семьей. Но никто об этом не напомнил младшему…