Диван для Антона Владимировича Домова - Алан Араменко

— Прости! — воскликнула Нина, увидев, как ее спаситель сморщился. — Я верила, что ты меня найдешь!

Она широко улыбнулась. Ее грязное лицо с потеками от пролитых слез, было по-прежнему красиво…

— Да? — спросил Антон, присаживаясь на широкий подоконник.

— Конечно! Чувствовала сердцем.

— А может, просто надеялась, что все-таки догадаюсь?

— А… Что? Ну, в смысле, да, наверное… — девушка несколько растерялась.

Черные глаза уставились на нее пристально и испытующе, она вздрогнула, пронизываемая этим ужасающим взглядом.

— Я тебя не понимаю, — прошептала Нина испуганно. Ее голос отчего-то притих, и она совершенно не могла контролировать это.

— Я тебя тоже, — сказал Тоша. — Тяжело было?

— Ты о чем? Конечно, мне было очень страшно и, знаешь…

— Я про мое общество, — перебил строгий голос Домова.

Нина уставилась на него недоуменно. У того на лицо наползла издевательская улыбка. Такая страшная, что мурашки побежали по спине у юной пленницы. Она сглотнула, мужаясь.

— Про что такое ты говоришь?

— Про твою задачу. Нелегко, думаю. Я не сахар. Хотя у тебя прекрасно получалось, — он коснулся пальцами ее волос. — И, признаюсь, старалась ты на отлично.

Девушка, вздрогнув, отступила на шаг.

— Ты… ты… эти раны… ты не в себе… — пролепетала она.

— Я прекрасно соображаю, Нина, — сказал Антон. — Может быть, даже лучше, чем раньше. Поэтому хватит играть со мною.

Та постаралась восстановить дыхание, так как отчего-то начала дышать часто и глубоко, но у нее ничего не вышло. Ее грудь, обтянутая легким сарафаном, так и вздымалась, демонстрируя волнение, что она весьма неудачно пыталась скрыть.

Антон, наоборот, был чрезвычайно спокоен. Казалось, ему вообще происходящее было совершенно неинтересно, ибо он не показывал ровным счетом никаких эмоций. Даже недовольство, которое, судя по содержанию фраз, должно было проскальзывать в его интонациях, и то выражалось только смыслом сказанного. Никак не внешним видом или тоном. И это пугало собеседницу еще больше.

— Я не понимаю, — сказала Нина, все-таки взяв себя в руки. — Почему ты решил, что я с тобой играю?

— А я не понимаю, отчего тебе кажется, что если ты водила меня за нос прошлые недели, то я и дальше буду столь же наивен.

— Да что же это тако… — воскликнула девушка в сердцах, но Тоша прервал ее.

— Ты начинаешь злить меня, Нина. У меня нет ни времени, ни желания заниматься лишними пересудами. Поэтому я хочу, чтобы ты сейчас же рассказала мне все с самого начала.

Та только глядела на него ошалелыми глазами.

— Что ж, я тебе помогу. Ты, главное, кивай, договорились?

Он чуть поменял позу, так как рана начала ныть, и продолжил, не дожидаясь ее реакции на поставленный вопрос.

— Ты тогда ко мне в отель пришла вовсе не для того, чтобы убить, верно?

Нина стояла, как по голове ударенная, и не то что не кивала — не моргала даже. Однако Домов вполне довольствовался подобным, словно этого и вовсе не требовалось.

— Ты пришла потому, что кто-то должен был меня направить по нужному руслу, а то хреновато у меня с инициативой и сообразительностью.

Тоша прищурился, словно всматриваясь в эту испуганную, растерянную девочку, будто желая увидеть ответ в выражении ее застывшего лица.

— Ну давай же, Нина, включайся, — сказал он насмешливо. — Это ведь твоя история, и кому как не тебе ее рассказывать!

— Ах! — вздохнула та судорожно, что хотя бы показало, что она еще жива, однако за этим ничего не последовало.

— Ладно, лентяйка, я сделаю это сам. Итак. Ты о близнецах ведь уже давно знала, верно? И вовсе не от Григорьевых, э-э-эй, я о женишке твоем, помнишь такого? А-а-а, ничего ты не помнишь! — Тоша махнул рукой. — Да и не жених он тебе никакой, так?

— Да, — вдруг проснулась Нина, чем даже удивила Антона.

— Отлично, диалог начался, — сказал он, довольный. — Хочешь, чтобы я продолжил, или все-таки сама?

Она метнула на него серьезный взгляд, тот улыбнулся.

— Ну хорошо, я продолжу. На чем там я остановился? А, да, Григорьевы. Это не они тебе рассказали о близнецах. Все было наоборот, ведь ты работала в институте.

— Да.

— И как раз близнецы поведали тебе о Григорьевых.

— Да.

— Они рассчитывали, что те, ненавидящие организацию всей душой, возможно, сумеют им помочь. Поэтому ты связалась с папашей и сынком, дабы через них творить волю малышек, которые уже давно пытались выбраться на свободу.

— Да.

— А когда стало понятно, что они не справятся, забила на них.

— Да. От них было мало толку. Я уже собиралась сама вывести близнецов, что было бы равносильно самоубийству. У меня совсем не было никаких допусков и возможностей, я была лишь помощницей… Да и Дмитрий все равно бы нас отыскал.

— И тут вовремя подвернулся я. Тот, на кого можно было переключить внимание ищейки.

— Да. Би увидел тебя. И эта была прекрасная возможность. Может быть, даже единственная. Они придумали план. Соколов сам выполнил побег, зная, что если тебе удастся украсть Кири, то все кинутся именно за тобой. А они успеют скрыться.

— Тебя же оставили напоследок. Если вдруг я слажаю и собьюсь с нужного пути. То есть брошу все раньше, чем покончу с Майклом, — их ахиллесовой пятой. Ну а за ним и с Дмитрием, разумеется.

— Да. Так и случилось. Они оставили тебе подсказки, но ты их не заметил. Тогда на сцену вышла я. Я должна была направить тебя к Александрову.

— И ты весьма хорошо выполнила свою задачу, притворившись другом Григорьевых. Этакой невинной овечкой…

— Близнецы видели тебя, знаешь, они как бы читают характер в своих видениях, видят поступки и действия, поэтому они были уверены, что ты пойдешь до конца, если поймешь, что иначе не получишь того, чего желаешь.

— Покоя.

— Да, а они знали, что пока Кири с тобой, ты его не получишь.

— То есть малышка была нужна только для того, чтобы всех на меня натравить, а, Нина?

— Ну да…

— Хм, — Домов пригляделся к ней повнимательней. — Я ведь видел в твоих глазах правду, маленькая лживая девочка, но ты была так мила…

— Я… Антон! — воскликнула Нина, заломив себе руки, словно ее переживание причиняло ей и физическую боль тоже. — Ты должен меня понять, я не желала никому зла. Просто они обещали… обещали, что…

— Что? Что на свободе смогут дать тебе то, чего сама добиться не смогла?

Нинины глаза широко раскрылись.

— Откуда ты знаешь? — спросила она удивленно.