Аксенов - Дмитрий Петров

Примечательная вышла встреча. Вот ряд ее существенных фрагментов, записанных Евгением Поповым[107]:

Ф. Кузнецов. Вопрос об альманахе неожиданно возник на прошлой неделе. Мы вызвали составителей, побеседовали, теперь докладываем вам… (Читает 1-ю страницу: выходные данные, вступление, оглавление…) Показывает альманах, говорит, что он сделан в виде рукописи, тиражом 8 экземпляров[108]. Говорит, что имеется значок ©, фиксирующий издательские права… и читает предисловие, «являющееся программой», просит В. Аксенова что-нибудь рассказать об альманахе.

В. Аксенов мирным голосом говорит о благих намерениях авторов и составителей, закончив работу, отнести альманах Стукалину[109]. Говорит, что «работа нами, ленивыми людьми, велась вяло в течение года и никакой шумихи не было, но вот мы внезапно обнаружили невероятное внимание к нашей работе со стороны руководства МПО и форсировали события — принесли 1 экземпляр альманаха на следующий день, 17 января». О том, что идея наша — просить об издании альманаха, (мечтать) об издании тиражом пускай небольшим — 3000 или даже 1000 экземпляров — и, естественно, у себя на родине. Если нам откажут, то альманах уже выпущен нами, он останется выпущенным в виде рукописи тиражом 8 экземпляров для чтения среди людей. Говорит, что это сродни «джем-сейшен» у джазистов, когда они играют для себя. Но смысл в том, что мы хотим, чтоб наконец-то появился «незаредактированный сборник». Вы все писатели и знаете, какие страннейшие требования выдвигают часто издательства и редакции. У нас единственный критерий — художественность. Исходя, конечно, из нашего вкуса, который, естественно же, не может быть безупречным. В сборнике произведения писателей, незаслуженно оставшихся за бортом литературы…

Реплика. Белла Ахмадулина?.. Вознесенский?..

В. Аксенов. Нетипичный пример. Я расскажу… об авторах. Вот Б. Вахтин. Ученый, синолог, прозаик, один из тех, кто начинал молодую ленинградскую прозу. За всю жизнь напечатал несколько рассказов, а этому молодому человеку недавно исполнилось 50 лет. Е. Рейн — все признают за ним талант и божий дар, но у него до сих пор нет ни одной книги, а лишь мелкие публикации. В. Ерофеев — литературовед, критик, более 10 лет пишет прозу, но совершенно неизвестен как прозаик, хотя пишет интересно, своеобычно, это — новое поколение в литературе, они пишут не так, как писали мы. Е. Попов. Пишет давно и много, а выход его продукции процентов примерно 10. Так ведь?

Е. Попов (с места). Меньше…

Василий Павлович продолжает разъяснять непростые ситуации авторов альманаха. В ответ поэт Николай Грибачев начинает спор о вкусах. Лазарь Карелин[110] интересуется: где другие экземпляры и читают ли их? Аксенов отвечает, что читают. Рассказывает о предстоящей презентации — «встрече друзей, маленьком литературном празднике». Приглашает присутствующих на «пардон, выпивон…». Но высказывает опасение, что «закуски на всех не хватит»… Грибачев шумит: это, мол, самиздат. Попов парирует: «Мы ведь хотели идти к Стукалину, так какой же это самиздат?», а Аксенов читает черновик письма в Госкомпечати. И тут задаются два из нескольких ключевых вопросов:

Ф. Кузнецов. Значит, вы хотите, чтоб текст рукописного альманаха остался в печати без изменения?..

М. Барышев[111]. Текст альманаха за границей?

На второй вопрос Аксенов и все составители отвечают дружно: Нет!!! А к первому всем еще предстоит вернуться.

Тем временем Аксенов и Ерофеев рассказывают о планах издания альманаха в СССР через Главлит, а на Западе через ВААП. О работе над альманахом. О позитивной атмосфере первой встречи с секретарями союза. О том, что в Москве 100 тысяч иностранцев и прятать от них сборник бесполезно.

Ф. Кузнецов …Необычная вещь и форма, в которой это делается, встревожили нас. У нас не НЭП, чтоб самим издавать книги. Мы решили встретиться и поговорить с товарищами в мягкой доброжелательной форме, так как литература — это политика. (Рассказывает о происках Запада, об идеологической борьбе, о «так называемой борьбе за права человека».) Битов и Ерофеев сначала сказали формулу, которая мне понравилась. О борьбе между консервативным и новым. Это — дело святое, и тут есть проблема. Мы сами об этом говорим… Мы сказали им: приходите под нашу крышу, и мы сделаем прекрасный сборник. Это было при первой нашей встрече… Мы протянули им руку и предложили работать вместе, но Аксенов отказался.

В. Аксенов. Не работать вместе, а делать вместе вы предлагали, а дело уже сделано.

Ф. Кузнецов. И мы увидели, что товарищи катятся по наклонной плоскости, намазанной мылом. Мы выставили им 4 позиции:

1) Что у них в альманахе есть тяжелая политическая ошибка, граничащая с преступлением. Это о том, что в СССР есть группа гонимых писателей.

2) Чтоб не вмешались шакалы-журналисты (западные).

3) Чтоб в сборнике не участвовали диссиденты.

4) Чтоб они не ставили ультиматум — или печатаете, или нет.

Все это мы говорили, еще не видя альманаха, и на следующий день они принесли альманах. А через два дня выяснилось то, о чем они умолчали, что 23-го они собирают эту свою «встречу друзей», или «вернисаж». Уже… в предисловии, говорится: 1) Что существует пласт бездомной литературы; 2) Что есть копирайт и круговая порука; 3) И адресат явно — Запад.

Что же, ваши «друзья» не знают об особенностях нашей культурной жизни? Зачем вы эту фразу написали?(Улыбки присутствующих.) Мы предложили вам работать вместе. В какую пучину вы нас тянете? Это — политическая акция с далеко идущими целями. Не случайно здесь (в альманахе) присутствует антисоветчик Алешковский, отбывающий в Израиль… Да, давленые (со стороны секретарей союза при личных беседах. — Д. П.) было, но это было дружеское давление, давление убеждения. Никакого крика, оскорблений, угроз. Наоборот, были некоторые мне угрозы. Мы пригласили на четверг секретариат, крупных писателей — Трифонова[112], Евдокимова, Семенова[113], а они не пришли, сорвали секретариат. За день до этого, вечером Аксенов позвонил мне и в резкой форме сказал, что, зачем ты, Феликс, вызываешь ребят, угрожаешь им. Сказал, что обратятся к Брежневу, и повесил трубку. Я не успел ему сказать, чтоб жаловались Картеру.