Девушка в зеркале - Роуз Карлайл

Подходит медсестра.

– У твоего ребенка проблемы с дыханием, Саммер, – ровным голосом произносит она. – Нам поможет, если ты уточнишь расчетную дату родов. У нас отражено, что ей тридцать восемь недель, но на вид явно меньше. Ты уверена насчет срока?

– Я думала, вы знаете! Ей всего тридцать три недели! – отвечаю я. – Это из-за этого все проблемы?

Медсестра ошеломляюще красива, ее глаза густо накрашены. Бросаю взгляд на бейджик с именем. Нандини Редди. Не припомню, чтобы среди знакомых Саммер была какая-то Нандини, но то, как эта женщина смотрит на меня…

– О господи, Саммер, да что ты творишь? – восклицает она. – Тридцать три недели? Почему она не в отделении патологии новорожденных? Что на тебя нашло? Сначала Скайбёрд, а теперь у тебя тридцать три недели, и ты не удосужилась отправить ее в отделение? Ты что, не понимаешь, чем это может кончиться?

Тут мне приходится перейти в наступление. Гордо выпрямляюсь.

– Я только что родила, Нандини!

– Нандини? – повторяет она. – Ты называешь меня Нандини?

Она подступает ко мне и кладет обе ладони мне на лицо. Похоже, эта медсестра хорошо меня знает. Очень хорошо.

– Не понимаю, что с тобой творится, подруга, – говорит она. – Твой ребенок будет в порядке, но ей надо в отделение. Мы тебя вызовем, когда ее состояние стабилизируется.

Она и другие врачи и медсестры выкатывают столик с Эстер из палаты.

* * *

Колтон добр ко мне. Обещает позвонить Адаму, а то и просто пойти и привести Адама. Но я не могу оторваться от него. Мне плевать, что он был любовником Франсины, что его дружелюбие может быть деланым. Обнимать его – это все равно что обнимать отца, а прямо сейчас отца мне очень не хватает. Если б Ридж был сейчас здесь, он сказал бы мне, что делать.

Нандини расскажет всем в отделении патологии новорожденных, что Саммер ее не узнала. И всего-то будет достаточно, чтобы кто-нибудь бросил: «Как, ты не знала, что у нее есть сестра-близняшка? А ты уверена, что это не она?»

Даже если никто такого и не скажет, в этом отделении я окажусь в окружении своих дражайших друзей, которых в жизни не встречала. Врачи и медсестры будут изъясняться на своем медицинском языке, ожидая, что я все пойму.

Нечего мне там делать.

И все же придется идти туда. Оправдаться нечем. Там мой ребенок. Мой больной ребенок.

Перед входом в больницу – очередь такси. Можно улизнуть домой, прихватить свой паспорт – и прямиком в аэропорт. Потеря Эстер невыносима, но понимаю, что уже практически ее потеряла. С ней наверняка все будет в порядке – никто из врачей сейчас не паниковал, – но стоит всем решить, что я убийца, мне все равно не позволят увидеть дочь. Все кончено.

Если я не появлюсь в отделении, они все равно догадаются. С чего это вдруг Саммер сторонится собственного ребенка? Людям станет любопытно. Люди начнут строить догадки. Кто-нибудь в конце концов сделает вывод.

Выбор невелик: остается либо бежать, либо оказаться перед лицом собственной погибели.

Денег уже не видать. Даже если у меня получится убедить дядю Колтона оставить мне бумаги, то Адам их еще не подписал, и в любом случае деньги отправятся не на мой личный банковский счет. Они уйдут в «Ромен трэвел», поскольку в этом браке всем командует Адам. Совсем недавно казалось, что по этому поводу стоит расстраиваться. Теперь мне на это совершенно плевать.

– Может, мне позвонить твоему брату? – спрашивает Колтон. – Сказать ему, что Эстер неважно себя чувствует?

– Нет, – бормочу я. Вытаскиваю свой телефон и обновляю папку «Входящие» в электронной почте, но там нет ничего от Бена. При этой отсрочке приговора у меня невольно вырывается всхлип. Я все на глазах теряю, но предательство брата стало последней каплей.

– Все с ней будет хорошо, зайка, – утешает меня дядя. – Они сказали, что все пока нормально. Я побуду здесь с тобой, пока они не скажут, что ее можно повидать.

– Спасибо, – говорю я, – но сейчас мне лучше побыть одной.

Колтон делает еще несколько бесполезных предложений хоть как-то помочь, после чего ускользает.

Это мой последний шанс. Мне нужно вырваться на свободу.

Опускаюсь на стул и прокручиваю список контактов Саммер на букву «Н». Здесь нет никакой Нандини Редди, вообще ни одной Нандини. Но есть Нина Редди. Та самая медсестра, которая постоянно заклинала Саммер не привлекать Скайбёрд в качестве акушерки. Я представляла себе миниатюрную блондинку, русскую или испанку, но когда щелкаю на фотке профиля, увеличивая ее, то вижу красивое лицо в окружении черных волос, густую подводку глаз. Она. Нандини – это Нина.

Нахожу письма от Нины в «корзине» электронной почты. Что некогда казалось грубым вмешательством в мою личную жизнь, теперь видится мне убежденной прямотой близкой подруги. Хотя я удалила все ее имейлы и заблокировала номер, с которого проходили эсэмэски, слова Нины проникают мне прямо в сердце. Я знала, что Скайбёрд – это катастрофа. Если б я пошла на эти домашние роды, где была бы прямо сейчас Эстер? Мне следовало только поблагодарить Нину, что вовремя предостерегла.

Читая письма Нины, то и дело переключаюсь на папку «Входящие», все обновляя и обновляя ее, дожидаясь сообщения Бена, требований Бена. Письма так и нет, но, раз десять проверив почту, я уже знаю правду.

Никуда я не уеду. Буду оставаться в подвешенном состоянии до самого горького конца.

Мне никак не обмануть столько народу одновременно. Они сорвут с меня маску. Вот в чем этот конец. Но я не могу уехать.

Не могу бросить своего ребенка.

– Миссис Ромен, можете пройти к ребенку.

Медсестра приглашает меня последовать за ней. Из родильного отделения выходим вместе. Немного отстаю, пытаясь запоминать маршрут, когда она поворачивает то в одну сторону, то в другую. Наконец мы оказываемся перед двойными дверями, и я читаю надпись на табличке. «Отделение патологии новорожденных». Пришли.

Толкаю двери, но они не открываются. Медсестра проводит карточкой по панели сбоку. Щелкает автоматический замок.

– Сегодня вам выдадут родительскую карточку, – говорит она, пока мы проталкиваемся в двери. – Не забывайте про антисептик.

Медсестра выдавливает какую-то жидкость из бутылочки, укрепленной на стене, протирает руки. Я делаю то же самое.

Проходим еще по нескольким коридорам. Мельком ухватываю взглядом крошечных недоношенных младенцев в стеклянных ящиках – какие-то высокие аппараты громоздятся над ними, помигивая и попискивая. Запах антисептика смешивается с душком скисшего молока.

Кто из этих младенцев Эстер? Жутко боюсь не узнать ее.

Гомон голосов. Ко мне устремляются со всех сторон одновременно. «Саммер! С возвращением! Так рада тебя видеть! Прости, что не при лучших обстоятельствах!»