Русь в IX–X веках. От призвания варягов до выбора веры - Владимир Петрухин

Как уже говорилось, языком населения Нормандии стал французский, языком Русской земли — «словенский», или русский, чему посвящено специальное разыскание летописца.

Эгоцентрическая система описания окружающего мира — описание «изнутри» — со всей очевидностью проявляется у составителя ПВЛ: поляне были для киевского летописца «своим» племенем, он описывает расселение и даже нравы прочих славян со своей, полянской точки зрения. Та же точка зрения была несколько замутнена в новгородской летописи, но она сохранилась в пассажах, возводимых к Начальному своду. Из отброшенного новгородцем космографического введения эти пассажи были перемещены в историографическую часть (и снабжены неточными датами). Но в этих пассажах отсутствует линейная хронологическая последовательность в изложении событий: здесь очевидно циклическое возвращение к исходному историографическому мотиву — такое построение текста свойственно византийским хронографам.

Между тем именно такую хронологическую последовательность усматривал вслед за новгородским летописцем А. А. Шахматов, считая эти сведения восходящими к Начальному своду и даже еще более древнему (и совершенно гипотетическому) «Древнейшему своду». И хотя по изложению новгородца получалось, что по смерти легендарных полянских братьев хазары обложили полян данью и тогда же провозгласили себя князьями в Киеве Аскольд и Дир, а «во времена Кия, Щека и Хорива» новгородские люди платили дань варягам, затем изгнали их и вновь призвали варяжских князей (все это описано под одним 854 г.) — Шахматов выстраивал «линейную» схему русской истории: вслед за Кием в его городе обосновались варяги Аскольд и Дир, и это произошло до призвания варяжских князей в Новгород. Механически следуя изложению Новгородской летописи, Шахматов предположил, что и собственно русь появилась в Киеве раньше (с Аскольдом и Диром, которых НПЛ именует варягами!), чем варяги Рюрика в Новгороде.

Этому появлению руси, а затем новгородских варягов в Киеве, описанному в «Повести временных лет» под 882 г. — годом похода Олега и Игоря на юг, а в Новгородской летописи описанному под тем же 854 г. (под ним описано и «начало Русской земли»), Шахматов придавал особое значение. Чтобы объяснить, каким образом скандинавская русь оказалась на юге, в Киеве прежде варягов, Шахматов принужден был «переписать» летопись и домыслить ряд эпизодов русской истории. Вопреки известиям «Повести временных лет», равно как и Новгородской летописи, он предположил, что варяги, которые собирали дань с новгородских людей и были ими изгнаны, в действительности назывались русью. «Полчища» этой руси, однако, успели до того овладеть Киевом. «Русский» князь, узнав об отложении новгородского севера — изгнании сборщиков дани, собрался в поход против новгородцев (как это сделал в 1015 г. Владимир Святой, узнав об отложении сына Ярослава, сидевшего в Новгороде), тогда те и призвали варяжских князей. Варяги же восприняли название русь лишь в Киеве, где они появились с князем Игорем (или Олегом).

В Новгородской первой летописи о вокняжении Игоря сказано: «бѢша у него Варязи мужи СловенѢ, и оттолѢ прочии (вставлено на полях. — В. П.) прозвашася Русью» (НПЛ. С. 107). Фраза вроде бы свидетельствует о том, что название русь распространилось с варягами (и словенами новгородскими) на «прочих» — в первую очередь, на киевских жителей — полян. Однако «прочи» в рукописи Новгородской первой летописи (Комиссионный список) — вставка на полях, и Шахматов считал это слово также заимствованным новгородским летописцем из описания тех же событий в «Повести временных лет». Там говорится об Олеге, обосновавшемся в Киеве: «И бѢша у него варязи и словѢни и прочи, прозвашася русью» (ПВЛ. С. 14) (см. рис. 20, цв. вкл.).

«Вставка слов «и прочи», — писал А. А. Шахматов о Новгородской летописи, — весьма характерна именно для Повести вр. лет, которая проводит тенденциозно историю варяжского происхождения руси: теория эта находила себе опровержение в соответствующем месте Начального свода, ибо оказывалось, что варяги прозвались русью только после перехода в южную Русь, но вставка слов «и прочи» устраняла возникшее было затруднение.

Следовательно, Начальный свод сообщал о том, что варяги (или варяги и словене) назвались русью только перейдя, осевши в Киеве» (Шахматов 2002. С. 208–209).

Эта конструкция на разные лады воспроизводится и в современной историографии, пытающейся обойти проблему скандинавского происхождения имени русь и следовать традиционному антинорманистскому стереотипу — настаивать на исконности полянской руси в Киеве (ср.: многочисленные работы А. Г. Кузьмина; Рыбаков 1982; Горский 2004. С. 41 и сл.; и др.)[159].

Отождествление полян и начальной руси в этих конструкциях основывается на вырываемой из контекста летописи фразе: «поляне, яже нынЪ зовомая Русь» (ПВЛ. С. 15). Между тем именно летописный контекст оказывается решающим для ее понимания, ибо сама фраза представляет собой комментарий летописца к «Сказанию о преложении книг на словенский язык», отсылающий к космографическому введению ПВЛ.

Проблема хронотопа — сконструированного автором пространственновременного континуума, который преобразовывал реальность в художественном тексте, имеет особое значение для исследования средневековой книжности в силу отличного от современного «нелинейного» отношения средневекового человека к пространству и времени. В наибольшей мере данное отличие бросается в глаза там, где сам жанр повествования предполагает «линейность» — в летописях и хрониках. Это относится и к Начальной русской летописи в связи с чрезвычайно важным для летописца «начальным» сюжетом — рассказом о моравской миссии Константина и Мефодия. Рассказ об этой миссии А. А. Шахматов назвал «Сказанием о преложении книг на словенский язык». Тексту приписывается моравское (чешское) или болгарское происхождение (см. Шахматов 1940. С. 80–92; Флоря 1985), но нас, прежде всего, будет занимать место «Сказания» в композиции ПВЛ.

«Сказание» помещено в летописи в статью 898 г., которая начинается с рассказа о походе угров-венгров мимо Киева на Дунай вплоть до Селуня — Фессалоник (ПВЛ. С. 15–16). Происхождение погодных записей — особая текстологическая проблема: давно отмечена неточность датировки венгерского похода 986 г., равно как и ошибки летописца в определении начала царствования византийского императора Михаила III и т. п. (см. в главе IV). Но все это не устраняет главной проблемы: летописец включает рассказ о миссии, которая отправляется в «Словенскую землю» при Михаиле III, но в погодной записи 868 г. он сам сообщает о царствовании Василия, сменившего Михаила, а под 887 г. — о воцарении Льва, сына Василия, и его брата Александра.

Уже указывалось, что царствование Михаила не было для составителя ПВЛ простой хронологической вехой, почерпнутой из греческого хронографа: в его правление Русь совершила первый поход на Царьград и после этого события, попавшего в греческий хронограф, «стала прозываться Русская земля». Поход, по летописи, был совершен после призвания русских (варяжских) князей в Новгород: князья принесли с собой варяжское имя Русь, и «от тех варяг прозвася Русская земля» — так отвечает летопись на главный вопрос ПВЛ «откуду есть пошла Русская земля» под 862 г.