Меченые - Сергей Шведов

— Похоже, у нашего друга не так много шансов.

— Не стоило Сивенду распускать хвост, — буркнул в ответ Рекин.

Хаслумский первым нанес удар, меченый легко уклонился в сторону. Казалось, он напрочь забыл о своем мече. Глядя холодными глазами на своего противника, Лось закружился в странном танце, резкими движениями крепко сбитого тела уклоняясь от разящих ударов. Лаудсвильский удивленно присвистнул — ничего подобного ему видеть не доводилось.

— Говорил же я вам — волки! — покачал головой Маэларский.

— Да это просто дьявол какой-то! — воскликнул Лаудсвильский.

Сивенд начал потихоньку выдыхаться. И так не слишком искусный рубака, он, встретив необычную манеру ведения боя, сначала пришел в ярость, а потом растерялся. Страх все сильнее сжимал его сердце, мешая вдохнуть полной грудью. Меченый, казалось, был неуязвим для ударов, а тяжелый его взгляд проникал в мозг владетеля, парализуя могильным холодом.

— Клянусь всеми святыми, — возмутился Лаудсвильский, — это не поединок, это дьявольское наваждение.

— Меченые дерутся именно так, — пожал плечами Маэларский, который еще надеялся, что Лось послушает Тора и оставит незадачливого противника в живых.

Сержант первый раз пустил в ход меч — шлем владетеля покатился по земле. Но, как ни вглядывались встревоженные секунданты, кровь на лице Хаслумского обнаружить не удалось, а значит, не было повода остановить поединок. Движения Сивенда становились все менее уверенными, еще недавно пышная прядь мокрым комком упала на глаза, мешая ему видеть противника. И все-таки развязка наступила неожиданно. Хаслумский сделал неловкий шаг вперед и тут же согнулся пополам, роняя меч из ослабевшей руки. Меченый нанес удар быстро и точно: клинок на мгновение мелькнул перед глазами зрителей, и в следующую секунду все было кончено. Ярл Агмундский первым бросился к упавшему владетелю, но спешил он напрасно: меченый свое дело знал. Нанес он только один удар, но это удар был смертельным.

— Это просто колдовство, — прошептал потрясенный Рекин, не успевший даже разглядеть момент удара.

— Чистая работа, — подтвердил Агмундский.

Маэларский был неприятно поражен: до последней минуты он рассчитывай на благоприятный исход поединка.

— Надеюсь, благородный владетель Нидрасский отдает себе отчет в том, что сейчас произошло.

Тор пожал плечами — поединок, ничего не поделаешь. На его лице не было ни радости, ни огорчения, лишь легкая тень сожаления по поводу чужой внезапно оборвавшейся жизни.

Ярл Гоонский поднял равнодушные глаза на стремительно ворвавшегося в его комнату племянника.

— Итак, меченый убил столичного щеголя, — спокойно произнес он.

Пораженный его тоном, Эйрик замер, а потом бросил на ярла удивленный взгляд:

— Ты хочешь сказать, что предвидел это?

— Скажу больше — я этого хотел.

— Но ты же сам послал меня к Тору…

— Послал, — мягко перебил племянника ярл, — в полной уверенности, что меченый Лось именно так отреагирует на просьбу Гоонского.

— Но зачем тебе понадобилась смерть Сивенда?

— Меня мало интересует жизнь или смерть какого-то буржского мотылька, — в голосе Гоонского прозвучало пренебрежение, — меня волнует сотня меченых Чуба, который все больше начинает склоняться к союзу с Брандомским, а Бьерн в последнее время днюет и ночует в приемной короля Рагнвальда.

Вся суть проведенной интриги стала наконец очевидной для Маэларского. Визит в Ожский замок правителя края не был внезапным капризом стареющего, безнадежно влюбленного мужчины, как по наивности воображал Эйрик. Гоонский убил сразу двух зайцев: убрал посланца Нордлэнда, досаждавшего ему в последнее время неуместным любопытством, и поссорил Тора Нидрасского с королем Рагнвальдом. И главное — ссора Тора с Нордлэндом делала неизбежным разрыв Чуба с Брандомским. а они собрались еще заключить союз против правителя края. Маэларскому оставалось только восхищенно качать головой.

— Лаудсвильский считает, что Сивенд убит с помощью колдовства, уж очень необычна, на взгляд нордлэндца, манера ведения боя у меченых.

— Не следует разубеждать благородного владетеля, — усмехнулся ярл и посмотрел на племянника веселыми глазами.

В отличие от Гоонского, Ульф искренне огорчился известию о смерти Сивенда.

— Хаслумский был посланником короля Рагнвальда, — сказал он Тору, — об этом тебе не следовало забывать.

— Жалко земляка? — насмешливо спросил Тор, намекая на нордлэндское происхождение Ульфа.

— Хаслумские не были нашими врагами, — хмуро заметил Ульф. — Пора тебе уже подумать об интересах Нидрасского дома. За твоей спиной сотни преданных людей, и смерть Сивенда может негативно отразиться на их судьбе.

Ульф был прав, но это был Ульф, отношения с которым у Тора с каждым днем становились все хуже, и отнюдь не по вине командира Ожской дружины.

— Я не нуждаюсь в твоих советах, — надменно произнес Тор.

Ульф поклонился и, не сказав больше ни слова, вышел.

— Зря ты так, — ворчливо заметил Ара, — очень может быть, что вы с Лосем действительно поторопились.

Глаза владетеля Нидрасского вспыхнули гневом, и Ара почел за благо убраться от него подальше. С Тором в последнее время творилось что-то неладное. Его откровенная враждебность по отношению к Ульфу удивляла Ару, да и всех остальных меченых. Ульфа они не любили или делали вид, что не любили, памятуя его активное участие в разгроме Башни. Но не уважать Ульфа было нельзя. Наравне с Чубом он был их учителем в бранном деле и не раз спасал их лихие головы в бою. Именно Ульф четырнадцать лет назад зарубил наемника, который уже почти достал мечом Ару у стен Ожского замка, а потом бросился выручать попавшего в беду Тора. Преданность Ульфа владетелю Нидрасскому не вызывала сомнений, и все-таки их отношения ухудшались с каждым днем. Ара не был слепым и угадывал причину этой внезапно вспыхнувшей вражды, но причина лежала в такой области человеческих отношений, куда меченый, при всей своей природной бесшабашности, не посмел бы вторгнуться никогда. Помочь Тору могла только Данна, которая за эти годы из сопливой девчонки духов превратилась в поразительно красивую, но странную и многим непонятную девушку. Ара втайне побаивался ее, хотя никогда бы не признался в этом вслух. Утешало его то, что Тор тоже, кажется, с опаской относился к своему подросшему трофею. Во всяком случае, еще никто не слышал, чтобы обычно несдержанный Тор повысил голос на эту девушку. Данна была лучшим лекарем в округе, она умела останавливать кровь и являлась ангелом-хранителем для меченых, без конца попадавших в разные передряги. Была у дочери колдуна еще одна особенность, за которую ее уважали и боялись: она могла повернуть осколки стаи, прорывавшиеся сквозь ненадежные заслоны наемников и часто тревожившие окрестных смердов. И Тор, и Ара, и все остальные меченые Ожского замка на протяжении последних пяти лет принимали самое активное участие в обороне Змеиного горла. Меченых Ожского замка и меченых Чуба использовали в основном против вохров, которых панически боялись и наемники, и дружинники владетелей. Данна не боялась ни вохров, ни стаи и участвовала во всех приграничных стычках, держась всегда чуть позади Тора с тяжелым арбалетом в руках.