Прекрасная обманщица - Патриция Гэфни

– Нет, он… Он об этом не подумал.

– Ради всего святого!

Миссис Росс прищелкнула языком и начала собирать еду в узелок из полотенца; по просьбе Кэтрин она наполнила фляжку водой из кувшина.

– Становится холодно, как вы думаете…

– Да, ему потребуется одеяло. У нас есть запасное здесь в сундуке. Одного, я думаю, хватит, в амбаре тепло.

– Спасибо, Флора.

– И еще вам понадобится свеча. С вами все будет в порядке? Может, пусть лучше сходит мистер Макнаб? Или мы могли бы послать Дональда.

– Нет, лучше я сама пойду, – осторожно подбирая слова, возразила Кэтрин. – Никакой опасности нет. По правде говоря, Юэн с англичанином… не совсем ладят, и я подумала… – Она умолкла, не желая вдаваться в подробности.

На дворе было холодно и тихо, серебристый полумесяц поднимался над голыми ветками платана. Самая крупная из хозяйственных пристроек должна быть амбаром, сообразила Кэтрин, пересекая мощенный каменными плитами двор с узлом в руках. Услышав шум позади себя, она оглянулась и увидела, как дверь коттеджа захлопывается и к ней решительным шагом направляется Юэн Макнаб. Девушка повернулась к нему лицом, мысленно собираясь с духом. Ей было отлично известно, что он намерен сказать.

– Куда это ты направляешься?

– В амбар, Юэн, отнести майору Бэрку его ужин.

Она говорила тихо, стараясь по возможности его не злить. В эту минуту ей хотелось во что бы то ни стало избежать ссоры.

– Дай сюда, никуда ты не пойдешь.

Кэтрин застыла неподвижно, глядя на его протянутую руку.

– Майор ничего не ел со вчерашнего вечера. Он военнопленный, если хочешь знать, и имеет право на гуманное обращение. Я отнесу ему еды и одеяло, Юэн. Спокойной ночи.

Она повернулась, собираясь уйти. Макнаб грубо схватил ее за плечо и развернул лицом к себе. Ухватившись за край одеяла, он вырвал узел у нее из рук и швырнул на землю, а потом вцепился обеими руками ей в плечи и встряхнул ее.

– Но я его связал, Кэт, может, ты позабыла? Так что нет смысла к нему идти, он не сможет тебя полапать!

Он попытался всунуть руку между ног Кэтрин, но она вырвалась, едва не задохнувшись от бешенства, и оттолкнула его.

– Тебе же нравится, когда он тебя тискает! – прорычал Юэн. – Не забывай, я тебя видел с ним на полу. Ты выла, как мартовская кошка. Он же англичанин, Кэт! Мой кузен, должно быть, перевернулся в гробу.

– Да, он англичанин! И он лучше тебя в сто тысяч раз, Юэн Макнаб. Ты трусливая скотина, и я скорее издохну, чем позволю тебе дотронуться до себя хоть пальцем!

Он ударил ее по лицу так сильно, что она покачнулась и еле удержалась на ногах. На мгновение слезы ослепили ее. В следующий миг Юэн уже держал ее одной рукой за талию, а другой оттягивал ей голову назад за волосы, чтобы ее поцеловать. От прикосновения его рта ее едва не стошнило. Она стала вырываться и попыталась отвернуть лицо в сторону, но он крепко держал ее за волосы, причиняя жестокую боль. Тут Кэтрин вспомнила о ноже, и ее тело обмякло.

– О, Кэт, – простонал он, восприняв ее внезапную расслабленность как знак согласия.

Ее рука тихонько скользнула вниз и скрылась в складках юбки. Юэн меж тем попытался просунуть язык ей в рот, но она плотнее сжала губы.

– Я хочу тебя поиметь прямо у него на глазах, Кэт. Раздеть догола и взять тебя, пока он смотрит.

Ее пальцы сомкнулись вокруг рукояти ножа. Она медленно подняла руку, словно собираясь его обнять, и внезапно приставила стальное лезвие к его шее.

– А я хочу воткнуть этот нож тебе в глотку. Убери свои грязные лапы и отойди от меня.

Юэн отскочил от нее с проклятием. Глаза у него полезли на лоб от неожиданности. Секунду они смотрели друг на друга, оба готовые к нападению, но он первым опустил руки.

Его зубы забелели в лунном свете. Это была уже не улыбка, а злобный, угрожающий оскал.

– Ладно, милая, на этот раз твоя взяла. Но это пока. Путь впереди длинный, и попомни мои слова, прежде чем он подойдет к концу, ты будешь моей. И я заставлю тебя об этом пожалеть. – Юэн дернул головой, указывая на нож, который Кэтрин все еще крепко сжимала в руке, целя ему в горло. – Валяй, Кэт, корми своего майора. Гуляй, веселись. Только помни: это тебе даром не пройдет. В конце концов за все приходится платить.

Он опять зловеще ухмыльнулся, и Кэтрин почувствовала, как волосы зашевелились у нее на голове от обуявшего ее ужаса. Потом Юэн повернулся спиной и ушел в дом. Она следила за ним, пока он не скрылся за дверью коттеджа, и только после этого позволила себе опустить руку с ножом и расслабиться. Пальцы словно приросли к рукоятке, и ей пришлось разгибать их с помощью другой руки. Тут колени у нее затряслись, а следом за ними неудержимая дрожь охватила все тело. Нагнувшись за оброненным узлом, Кэтрин прижала его к животу и замерла, пока лихорадка не прекратилась. Звезды холодно мигали с неба, пронизывающий ветер гнал по двору сухие листья, обметая ее ноги. Она подняла голову и решительным шагом направилась к темному амбару.

* * *

Кругом было тихо, только старая корова изредка переступала в своем стойле по усыпанному соломой полу и шумно вздыхала. В непроглядной темноте Бэрк на четверть дюйма поднял связанные за спиной руки, пытаясь облегчить боль в плечах, но это не помогло. Предплечья затекли и почти потеряли чувствительность, запястья были перетянуты, руки казались задубевшими рачьими клешнями. В сотый раз он проклял свое теперешнее положение и всю цепочку событий, которые к нему привели. Хорошо обученный, закаленный в боях офицер, имеющий опыт работы в разведке, знающий все повадки и уловки врага, как он мог попасться на простейший и, без сомнения, самый древний трюк в засаленной книге женских хитростей? С навязчивой и беспощадной ясностью его память, независимо от воли, беспрерывно возвращалась к тому моменту, что привел его в ловушку: трепещущее под ним тело Кэт, ее лицо, горящее желанием, а потом щелчок курка и жестокий удар по плечу, отбросивший его в сторону. Он скрежетал зубами от унижения, но позорное воспоминание повторялось вновь и вновь. Утешением ему могло служить одно-единственное обстоятельство: в тот момент, когда все это случилось, он еще не успел снять штаны. Благодарю тебя, Господи, за такую милость, подумал он с кощунственным сарказмом.

Но хуже всего было то, что ему по-прежнему хотелось ее видеть. Невероятно! Глупее не придумаешь! Хотя его нынешнее состояние само по себе служило бесспорным и неопровержимым доказательством обратного, он все-таки не мог до конца поверить, что ее страсть была поддельной.

И не одна только уязвленная гордость мешала ему примириться с очевидностью. Он прекрасно знал, что показная страсть является основой ремесла для любой уважающей себя шлюхи, но Кэт… Кэт была особенной. Она обладала чарующей невинностью. Казалось, все, что они делали, было для нее внове. Он вспомнил, как она раздевалась перед ним в Гельвеллине, какое это было пленительное переплетение застенчивости и чувственности. И как она потом его целовала, с какой робкой нежностью, словно была не совсем уверена в том, как это делается, но страстно желала научиться…