Мировой беспорядок - Ричард Хаас

Все довольно просто. Согласно долгосрочным прогнозам бюджетного комитета Конгресса на 2016 год и десятилетнему бюджетно-экономическому прогнозу того же комитета на 2016–2026 годы, государственный долг Соединенных Штатов Америки стремительно приближается к 14 триллионам долларов[204]. Сейчас он составляет примерно 75 процентов ВВП, а через десять лет достигнет 80–90 процентов ВВП. Разные гипотезы расходов и доходов показывают, что рано или поздно сумма государственного долга способна превысить объем ВВП. Это может произойти к 2030 году. Стоимость обслуживания долга начнет быстро расти, сделавшись основной статьей федеральных расходов.

Некоторые утверждают, что такая оценка государственного долга США является чрезмерно негативной[205]. Как правило, такие эксперты прогнозируют более высокие доходы, сохранение низких процентных ставок и сокращение издержек в сфере здравоохранения. Конечно, может быть и так, но возможно и худшее, по сравнению с ожиданиями, будущее – из-за замедления темпов роста, из-за более высоких медицинских расходов вследствие старения населения, из-за существенных издержек на адаптацию к многочисленным последствиям изменения климата.

Причины долговых проблем видятся разными, но в целом они довольно ясны. Несмотря на то что дефицит федерального бюджета ныне значительно ниже, чем пять лет назад, он вновь начал расти, что обусловлено значительным увеличением расходов (в особенности на выплату пособий) и низкими темпами экономического роста. Кто-то скажет, что виноваты налоги, точнее, их отсутствие, но ставки корпоративного налога в США по мировым стандартам весьма высоки, да и налоги на физических лиц нельзя назвать минимальными.

При прочих равных условиях проблема, само собой, будет только усугубляться – сразу по двум причинам. Во-первых, главные «виновники» увеличения расходов (выплаты пособий, программы «Медикейр» и «Медикэйд»), скорее всего, станут оказывать большее, а не меньшее давление на бюджет по мере массового выхода американцев на пенсию при общем повышении продолжительности жизни. Во-вторых, процентные ставки сегодня близки к историческим минимумам и потому скорее поднимутся, чем опустятся ниже в грядущие десятилетия. Конкретные прогнозы относительно размера долга и стоимости его обслуживания варьируются в зависимости от гипотез по поводу показателей экономического роста, расходов, налогообложения, инфляции и процентных ставок, но тенденция очевидна – и не слишком благоприятна. Время тоже играет против нас.

Стратегические последствия роста задолженности многочисленны и вызывают тревогу. Необходимость обслуживания долга требует все большего количества долларов и отнимает все возрастающую долю государственного бюджета США. Это означает, что пропорционально меньшая доля средств будет выделяться на национальную безопасность, включая сюда оборону, разведку, обеспечение внутренней безопасности и иностранную помощь. Меньше будет и ресурсов на реализацию внутренних программ, от образования и модернизации инфраструктуры и до научных исследований и правоохранительной деятельности. Это чревато ожесточенными, разрушительными дебатами на тему «пушки против масла», при условии, что две наиболее быстро увеличивающиеся статьи расходов бюджета, обслуживание долга и льготы останутся неприкосновенными.

Рост государственной задолженности побуждает мир сомневаться в прочности положения Соединенных Штатов Америки. Неспособность США справиться с долговым кризисом лишает толики привлекательности американскую модель политико-экономического развития. Значит, другие страны будут менее склонны подражать США и станут проявлять осторожность, наблюдая за нашими тщетными попытками сплотиться и принять трудные, но необходимые решения. В результате мир сделается менее демократическим и даже начнет понемногу игнорировать пожелания США по вопросам безопасности. В некоторой степени это уже происходит сегодня, а текущая ситуация с американским долгом грозит ускорить тревожный дрейф.

Вдобавок рост государственного долга сделает США более чувствительными к колебаниям рынков и махинациям правительств других стран. Ныне почти половина государственного долга США принадлежит иностранцам, Китай является одним из двух крупнейших кредиторов Америки. Конечно, возможно, что Китай сочтет нецелесообразным избавляться от собственных колоссальных запасов долларов, поскольку ему требуется, чтобы Америка продолжала импортировать китайские товары. Но в результате перед нами, так сказать, финансовый эквивалент политики ядерного сдерживания. Да, не исключено, что все обойдется, но я, например, не уверен, что Китай не решит прекратить скупку госдолга США, выражая свое недовольство, или даже продать этот долг – скажем, в качестве реакции на споры из-за Тайваня или на осуждение китайских действий в Южно-Китайском или Восточно-Китайском морях.

В названных обстоятельствах китайские лидеры вполне могут посчитать целесообразным заплатить финансовую цену за защиту своих жизненно важных национальных интересов. Любопытно, что именно американские угрозы в адрес фунта стерлингов оказали наибольшее влияние на британское правительство, которое испугалось возможной девальвации своей валюты и потому отказалось от осуществления злополучной затеи по восстановлению контроля над Суэцким каналом в 1956 году.

Растущий долг поглощает средства, которые иначе можно было бы эффективно инвестировать как внутри страны, так и за рубежом. Это, в свою очередь, замедляет и без того скромные темпы экономического роста. Хуже того, высокий уровень задолженности и высокая стоимость обслуживания долга вызывают сомнения в готовности правительства поддерживать курс доллара и вообще выполнять свои обязательства. Это побуждает иностранцев требовать высоких процентов по инвестициям, что увеличивает стоимость долгового финансирования и еще сильнее сокращает прочие расходы и темпы роста. Словом, мы очутились в порочном замкнутом круге.

Растущий долг ограничивает гибкость и последовательность американской политики. Невозможно абстрактно сформулировать «правильный», допустимый для страны уровень задолженности или точно сказать, какой объем долга является приемлемым. США не хочется, конечно, чтобы высокий показатель задолженности стал новой нормой – хотя бы потому, что это лишает страну гибкости на случай, например, очередного финансового кризиса, который потребует крупномасштабных финансовых вливаний, или на случай серьезного вызова в сфере национальной безопасности, подразумевающего дорогостоящую реакцию. Сохранять объем задолженности на достаточно низком уровне, чтобы не провоцировать долговой кризис – вот, как представляется, разумная политика при ограничении страховых премий в здравоохранении и социальном обеспечении.