Слепая любовь - Фридрих Незнанский

— Чапаев, разумеется, — без тени улыбки произнес Александр. — Это в его манере: Македонский? Почему не знаю?

— Господи, — выдохнул с некоторым облегчением Костя, — и что тебе с утра всякая дурь в голову лезет? Ты по делу, так давай! Не отвлекай… от дел… государственных.

— Профессора Осипова знаешь? Он говорил, что вы чуть ли не друзья детства.

— Это Семена, что ль? А кто его не знает? Конечно! А с ним что-то случилось?

— Нет, не с ним. Он тебе ничего не рассказывал про свою семью?

— Н-ну… виделись как-то. По-моему, нелады с внучкой, чего-то ссорятся… Обычные дела — старые, малые. У них же трагедия в семье.

— Да, я знаю. А сейчас у вас какие отношения? Насколько близкие?

— Слушай, Саня, — почти возмутился Меркулов, — что ж ты темнишь, как на допросе? И при чем здесь Семен и его как ее — Юлия?

— Костя, я должен знать точно, до какой степени я могу быть с тобой откровенен, потому и спрашиваю.

— Но ведь у нас с тобой, кажется… — Меркулов ошарашенными глазами посмотрел на Турецкого. — Или я все эти годы ошибался в тебе?

— Вопрос, как говорят ученые, поставлен некорректно. Если по правде, то, скорее, я полагал. Но суть не в этом. Ты знаешь о том, что он попросил «Глорию», ну и меня лично, недели две, по-моему, назад это было, выяснить, что происходит с его дочкой. Тьфу, извини, с внучкой, разумеется. Вполне взрослая девица, с самостоятельными взглядами на жизнь. Для кого-то, к сожалению, естественную, а для кого-то совершенно неприемлемую. Ну, время такое, ничего не поделаешь. Так в курсе?

Костя от прямого взгляда Александра не то чтобы смешался, но будто сделал вид, что задумался, вспоминая какие-то подробности.

— Наверное, все-таки был разговор. Но как жалоба. Все мы, старики, любим пожаловаться на то, что молодежь нас не хочет понимать. И что тут нового? А вы что-то уже выяснили?

— Вот с этой целью я и пришел к тебе. Рассказать и посоветоваться. Потому что мы не хотим, как говорится, лишних инфарктов.

— Что, так плохо? — уже всерьез испугался Меркулов, и Турецкий понял: он в курсе.

— Как посмотреть…

— Рассказывай все, Саня, конечно! А если тебе надо, чтобы информация не просочилась к Семену, то можешь быть уверен…

— Точно могу?

— Креститься, что ли? — опешил Меркулов.

— Ты убежденный атеист, поэтому не надо. Но учти, если что, будет на твоей совести.

— Послушай, Саня, я тебя знаю сто лет, ты меня тоже, прекрати демагогию и рассказывай. Если ты действительно пришел за советом. А не просто поболтать, отнимая у меня время.

— Хорошо, слушай, но помни, я предупредил…

И Турецкий рассказал Меркулову о том, что они нарыли, взявшись выполнить просьбу известного юриста, и не по доброте душевной, а уступая его настойчивым просьбам и, разумеется, за определенную плату. Все, как положено. Есть договор, есть подписи. Но сейчас наступил такой момент, когда ситуация может выйти из-под контроля. Просто сбором информации, как предполагалось изначально, обойтись уже невозможно. Проблема оказалась куда более сложной, чем предполагали даже сыщики. Кстати, Костя наверняка слышал об операции по задержанию организаторов подпольного публичного дома, открытого в мастерских художников. Проводили МУР и Мосгорпрокуратура. Но всю предварительную работу проделала, да будет известно, именно «Глория», причем исключительно в рамках поручения господина Осипова. Произведены также отдельные задержания фигурантов дела и в межрайонном отделе вневедомственной охраны. Словом, крепко пошерстили «рабочий коллектив», так сказать, и клиентов заведения, среди которых оказался и один из депутатов Госдумы.

— Не может быть!.. — Костя едва не схватился за голову. — А при чем здесь?..

— Для этого я и пришел.

— Саня, я не могу поверить…

— Придется, — жестко ответил Александр. — Но мы с Володей Яковлевым, планируя эту операцию, заранее договорились, что внучку Осипова, как и мою Нинку…

Меркулов, раскрыв рот, растерянно уставился на Турецкого.

— Ты с ума сошел?! Ты что, и Нинку задействовал?

— Не волнуйся, с полного согласия жены и дочери. А как иначе мы могли раскрутить ту шушеру? Должны же были клюнуть? Вот и клюнули. А дальше — дело техники, мы ж все под контролем держали. И Юлия, внучка, сама не предполагая, нам в этом вопросе помогла. Поэтому их двоих мы вывели из дела еще до появления ОМОНа. Соответственно и улики убрали.

— Господи, что ж это происходит?! — Вот тут Костя уже схватился за голову. — Но как Юлька, эта девочка, там оказалась, я ж ее помню, она?..

— Во-первых, давно не девочка, а чрезвычайно интересная внешне барышня, у которой уже имелась своя клиентура… Погоди! — Александр остановил Костю, готового, кажется, закричать, чтобы остановить этот бред. — Мы знаем, что она там оказалась не по своей воле. Там целый, как я вижу, комплекс условий — художники, интересное общество, напитки, веселые и богатые клиенты, масса удовольствий, которые однажды превращаются в… ну, и так далее, объяснять не стану, сам взрослый дядя. И все бы для нее благополучно закончилось, если бы… И это уже — во-вторых. Если бы, Костя, не остались на свободе старые связи, которые так просто заманчивую дичь не оставят. И если бы она сама, уже по другой причине, снова не вляпалась в неприятную историю, которая может иметь печальное продолжение. Тут уж не ее, правда, вина, а повальная болезнь, которая называется Интернетом. Люди со всего мира переписываются, знакомятся, влюбляются, изредка, то есть очень нечасто, как, скажем, подружка той же Юлии, могут действительно встретить свое счастье. Тут уж мы маленько помогли, проверили со Славкиной помощью, не проходимец ли парень этой Наташи. Оказалось, очень хороший человек, но, главное, рыжий. Грязнов в восторге от него. Значит, можно надеяться, что хоть этой девочке повезло. А вот Юлии вторично не повезло. И крупно. Ее кавалер, выдающий себя за англичанина, на самом деле латышский аферист и сутенер, поставляющий красивых девушек в европейские бордели. Пишет ей головокружительные послания, обещает приехать и взять ее замуж. Короче говоря, снес башку девушке. Всерьез, к сожалению, судя по ее реакции. Она, будучи сейчас в совершенно отчаянной ситуации, готова мчаться к нему хоть на край света, лишь бы убежать, скрыться, исчезнуть.

— А как же вам удалось все это раскопать? Ведь какие-то две недели всего и прошло, как…

— Как что? — Турецкий увидел, что Костя нечаянно проговорился. Потрясение для него действительно было сильным. — Костя, я жду честного ответа.

— Жду, жду… — Меркулов помрачнел. Ну да, попался, конечно, и теперь не скроешь. — Ладно, — мрачно посмотрел он на Саню, — чего, правда, темнить? Мы ж с тобой не один пуд съели… этой самой… В общем, — вздохнул он, — это я ему и посоветовал обратиться именно к тебе. Когда вы с Ириной пиво поехали пить в Сокольники. Ну а что мне было делать, когда он вот тут, на твоем месте, сидел и слезы лил?!