Отстрел негодяев - Василий Головачев

– Хорошая работа, – односложно ответил Калёнов.

– Вам приходилось участвовать в подобных операциях?

– Приходилось.

– За рубежом или в России тоже?

– Вы же изучали моё досье.

– О вас очень мало информации, мне не удалось найти ни одного подробного описания ваших походов.

– Он очень засекреченный товарищ, – с улыбкой заметила Ева, покосившись на Калёнова; они сидели на заднем сиденье.

– А ваша оценка, товарищ военспец?

– Хабибуллин, по сути, – всего лишь шестёрка, убирать в первую очередь надо тех, кто им управляет.

– Это кого вы имеете в виду?

– Не верю, что вы не знаете: правительство, конечно, начиная с премьера и заканчивая министрами. Мы же обсуждали план. Но я бы пошла ещё дальше. Премьер-министр тоже шестёрка, хотя и с большими полномочиями.

Барсов оглянулся.

Ева и Калёнов сидели вплотную друг к другу, несмотря на то что на заднем сиденье «Мерседеса» хватало места и для троих пассажиров, и Вениамину показалось, что они держатся за руки. Впрочем, ему это и в самом деле показалось.

– Куда бы вы пошли?

– Нужно вычислять куратора нашего правительства, кукловода, дёргающего за ниточки министров-кукол.

– Я уже говорил об этом генералу.

– И что он ответил?

– Всему своё время.

– Кто у нас на очереди?

– Договорились почистить соцсети. Я имею в виду владельцев всех этих порносайтов и администраторов «групп смерти». Потом идут министры.

– Предлагаю скорректировать стратегию работы ГОН, чтобы был понятен общий тренд наших усилий: чего мы хотим добиться в результате мочилова негодяев. Ведь им нужна замена? И кто-то должен этим делом серьёзно заниматься?

Барсов помолчал.

– Вы тоже так думаете, Максим Олегович?

– Да, – коротко ответил Калёнов.

Ева рассмеялась.

И Барсов снова поймал себя на ревнивой мыслишке: полковник во всех отношениях был б л и ж е к Еве. Несмотря на свой солидный возраст.

Москва

Яшутин подошёл первым и смущённо протянул руку.

– Вы меня снова спасаете, товарищ полковник, огромное спасибо!

Встретились на базе на второй день после завершения операции в Сокольниках. Калёнов действительно вступился за лейтенанта после его конфликта в Вешках, и тот, очевидно, узнал об этом у Барсова.

– Пустяки, не стоит благодарности.

– Если не секрет, товарищ полковник, почему вы меня защищаете? Отпустили в пансионате, попросили вызволить меня из наро-фоминского СИЗО…

Калёнов пожал плечами.

– Потому что вижу в вас себя двадцатипятилетнего. В те времена я тоже рисковал больше, чем нужно. Будьте посдержаннее.

– Я умею сдерживаться, просто пошла какая-то чёрная полоса в жизни, задолбали бюрократы!

– Понимаю, эта плесень проела всё государство снизу доверху, и всё же научитесь сдерживаться даже в таких ситуациях.

– Обещаю. Вопрос можно?

– Валяй.

– Как вы думаете, если я приглашу Еву Ивановну в ресторан, она пойдёт?

Калёнов не выдал своего удивления.

– Всё будет зависеть, как ты это сделаешь.

– Попробую не обидеть, – обрадовался лейтенант.

К разговаривающим у штаба, – было по-летнему тепло, с полей дул освежающий ветерок, – подошла Ева. На сей раз она оделась не как офисный клерк: на ней была юбка до колен из плотной белой материи, белая кофточка и курточка из блестящей ткани с размытым травяным узором. В руках она держала белую сумочку. От неё головокружительно пахло духами «Luis Armani».

Яшутин одеревенел, разглядывая женщину, и Калёнов усмехнулся в душе: от военного консультанта ГОН нельзя было отвести глаз.

– Привет, мальчики, – поздоровалась она рассеянно.

Яшутин сглотнул, покраснел, торопливо проговорил:

– Добрый день.

– Привет, девочка, – с шутливой интонацией сказал Калёнов. – Прекрасно выглядишь.

– Не умеете вы комплименты говорить, товарищ полковник, – с обычной весёлой искрой в глазах ответила женщина. – Другая на моём месте обиделась бы.

– Что не дано, то не дано.

– Известно мнение начальства о наших успехах?

– Майор говорил, что справились все хорошо. Главарь Нацбанка в реанимации, его замы – кто утонул, кто захлебнулся, а мистер Кузьмин получил инфаркт миокарда и скончался от алкогольной интоксикации.

– Поняла. – Ева зашагала к штабу походкой балерины, оглянулась: – Идёмте.

Яшутин снова одеревенел, глядя ей вслед. Приглашать Еву в ресторан он не рискнул.

Калёнов похлопал лейтенанта по плечу, двинулся вслед за Евой.

Лейтенант очнулся, рысцой догнал обоих.

– Можно вопрос, товарищ военспец?

– Что так официально? – оглянулась женщина.

Яшутин смутился:

– Извините, Ева Ивановна, привык по-солдатски.

– Слушаю.

Она шагнула в пустое и прохладное здание учебного корпуса.

– У вас необычное имя…

– Это не вопрос, а констатация факта.

– Кто вас так назвал, отец или мать, и почему?

Остановились в небольшом холле.

– С чего это вас заинтересовало? – удивилась Ева.

Яшутин снова смутился, но взгляда не отвёл.

– Необычное имя и очень энергетическое.

– Почему необычное? Может быть, редкое, однако ничего необычного в нём нет. Кстати, мама говорила, что хотела назвать меня Оксаной, но папа настоял на Еве.

– Оксана – украинская версия имени Ксения.

– Вы знаток женских имён?

– Мой дядя серьёзно занимается антропонимикой, я от него многого набрался. Обладатели имён Ева и Оксана близки по характеру, обе активные, решительные, коммуникабельные и изобретательные. Так что ваша мама тоже была близка к выбору отца.

Шаги всех троих породили эхо в стенах холла.

– А маму вашу как звали?

– Анастасия, Настя.

– С греческого – воскресающая. Женщины с таким именем должны быть уравновешенными и осмотрительными.

Ева улыбнулась.

– Это правда, у моей мамы был спокойный характер, никакие жизненные проблемы её не страшили. А вашу как звать?

– Александра, с греческого Александр – защитник людей. С виду она властная, принципиальная и категоричная женщина, но очень заботливая и трудолюбивая. Хотя заниматься домашними делами не любила, всем бытом в семье командовал отец.