Одержимый - Александр Гедеон

Выслушав вопрос, старик степенно огладил бороду и ответил:

— Сынок, я не знаю. Но вот там… — он рукой указал направление, — … ваши в засаде уже третий день сидят. У них спроси — может, покажут.

Сказать, что молодой лейтенант обалдел от такой информации — значит, сильно преуменьшить. Свои эмоции двадцатилетней давности суровый «полкан[23]» излагал исключительно обсценной лексикой, вплоть до знаков препинания. Оказалось, что доблестные воины, засев в засаду, соблюдали секретность настолько, что совершенно спокойно ходили за сигаретами — хорошо, что не за водкой, — в близлежащее село, охотно рассказывая местным, кто, где и за каким чёртом засел.

Лёха, слушая этот рассказ, откровенно охреневал, удивляясь, как так получилось, что горе-засадникам «по самое не хочу» не «засадили» бандиты. Наверное, боевики просто сочли, что ну его нахрен с такими идиотами воевать. Иного объяснения Стриж не находил.

Сам полковник на вопрос молодых лейтенантов «Да как так?!» отвечал:

— Ну вот такое в те времена бывало.

Несмотря на комичность рассказа, Лёха накрепко усвоил простую истину: относись к засаде максимально серьёзно.

Как бы не было скучно, как бы не было страшно — помни о том, что враг не идиот. Скучно — найди способ тихо убить скуку, страшно — найди способ отвлечься.

Сам Стриж, если случалось ждать в засаде, успокаивался тем, что мысленно напевал любимые песенки. Здесь же у него появился собеседник, говорить с которым можно, не открывая рта.

Но едва он задумался, какие вопросы задать демону о его мире, как карета резко остановилась. В оконное стекло стукнул кулак в латной перчатке.

— Выходите, ваше сиятельство, — с неприкрытой издёвкой сказал всадник. — Приехали.

«Началось», - подумал Стриж.

Никакого волнения он не чувствовал. Только облегчение: план удался и закончилось нервное ожидание. Теперь настало время действовать.

— В чём дело? — воскликнул он испуганным голосом, подражая Лауре. — Где мы?

— У любящего свёкра, — услышав глумливый голос Гарма, Лёха едва не подпрыгнул от радости.

Есть! Старый змей лично приполз сожрать добычу, не подозревая, что вместо испуганного птенца его ждёт змеелов.

Дверь распахнулась. Стрижа грубо ухватили за руки и выволокли наружу, прямо в придорожную грязь. Пышное платье с рукавами-фонариками, призванное скрыть фигуру, стремительно намокало и тяжелело. Тёмный парик, которым лже-графиня должна была скрыть белокурые локоны, съехал набок и, замерев на миг, упал в лужу.

— Что вы себе позволяете? — пискнул Лёха возмущённым девичьим голоском.

Он старался выглядеть напуганным, что в этой ситуации было не сложно, и, одновременно, оценивал обстановку.

Она не радовала.

Змей прибыл во главе внушительного отряда. Человек двадцать, все конные, большинство закованы в латы, кроме четырех мужчин в лёгкой броне. Очевидно, боевые маги из тех, что больше полагаются на колдовство, чем на клинки. Несколько пустышек, безучастные лица которых скрывали маски, придавая им менее отталкивающий вид.

Многовато для поимки девчонки с тремя охранниками. Неужели старый Змей заподозрил подставу и готов отразить удар отряда прикрытия? И ведь могут справиться, такими-то силами…

На губах Гарма играла злая усмешка. Он молча разглядывал свою жертву, видимо наслаждаясь её беспомощным видом.

— Мы на императорских землях, граф! — вскинул Стриж голову в жесте отчаянной смелости и смахнул со лба намокшую прядь волос. — Вы нарушаете закон!

Сейчас Гарм скажет что-то унизительное, а потом наденет на пленницу кандалы из хладного железа, сунет её обратно в карету и повезёт в тихое место для вдумчивой казни. А может даже повезёт и граф решит составить «Лауре» компанию, поведав о печальной участи, что ждёт её в ближайшее время.

В худшем случае он решит унизить девчонку напоследок и просто перекинет скованную графиню через седло, везя как овцу на убой.

Хотя, если вдуматься, был вариант куда хуже. Зачем рисковать и тащить куда-то пленную графиню, когда можно быстро и надёжно прикончить её на месте? Да, не особо драматично, без задушевных разговоров и пыток, зато эффективно.

Маловероятный, но вполне реальный вариант развития событий. В этом случае Лёхе оставалось уповать лишь на свою подготовку, возможности нового тела и демона. Если же это не поможет — что же, придётся удовлетвориться знанием, что его смерть будет отомщена запоздавшей подмогой.

Граф, похоже, никуда особенно не спешил. Он тронул пятками коня, подъехал к Стрижу, мерзко усмехнулся и резким ударом ноги отправил того в грязь.

Лёха упал на четвереньки, ткнувшись лицом в тёмную жижу. Встав на колени, он утёрся рукавом и попытался встать, но копыто коня придавило подол платья и Стриж вновь рухнул в грязь под хохот пленителей.

Вот тебе и «война в кружевах», вот тебе и галантные противники…

Подняв взгляд, Стриж уставился в глаза графа. И невольно содрогнулся, увидев там смесь торжества и лютой злобы. Можно не сомневаться, что он уже придумал казнь, которой позавидует самый изобретательный маньяк.

А потом на смену растерянности и страху пришла злость. Старый ублюдок и его выкидыш Феб ради своих амбиций шли по трупам. А теперь, когда сынуля, потеряв берега, схлопотал заслуженное, Гарм решил отыграться на девчонке, посмевшей ему сопротивляться.

«Кранты тебе, сучий потрох!» — мысленно пообещал графу Лёха, ощущая, как растёт хищная радость демона, предвкушающего пир.

Бойцы Пузыря и кучер с удовольствием наблюдают за унижением «графини», не делая ни единой попытки защитить подопечную.

«Радуйтесь, радуйтесь, покойнички», - зло подумал Стриж.

А в том что эти четверо — мертвецы, он не сомневался. Даже если их не убьёт граф — пойдут на корм Белочке, причём вместе с Пузырём. Лёха лично попросит об этом.

Предатели должны получать по заслугам.

Три рыцаря спешились и окружили Стрижа. Их клинки замерли в опасной близости от его горла. Похоже, Лаура своей победой в «ритуале истребления» всё же создала себе славу опасного и непредсказуемого противника.

Почему-то сейчас это не радовало.

Следом за своими воинами спешился и Гарм.

— Ну здравствуй, мразь, — сквозь зубы процедил он.

В руке графа молнией мелькнул клинок, с треском разрезавший платье от шеи до талии, обнажая худощавый, но со всей очевидностью мужской торс и жилистое плечо Стрижа.

По ряду рыцарей прошёлся удивлённый вздох, а вот сам старый Змей потрясённым не выглядел. Его лицо перечеркнула злая усмешка.

— Думаешь, я забыл об убийце, что ушёл под личиной моего сына? — в живот Стрижа врезался графский сапог, заставив скорчиться от боли.