Небесный охотник - Кеннет Оппель

Я не мог бросить Кейт. Мы в ужасе ухватились за страховочный поручень. Потом последовал ещё один рывок, и я увидел, как два кормовых захвата сорвались тоже. Теперь мы были свободны от «Сагарматхи», и я смотрел, как он скользит прочь в вышине. Дорье, уцепившегося за захват, уносило от нас.

Ничего не оставалось, как возвращаться в «воронье гнездо». Корабль швыряло, мы распластались на его спине и поползли, моля Бога, чтобы страховочный поручень не отвалился. Хэл и Надира были уже наготове и втянули нас внутрь.

Мы вглядывались вслед «Сагарматхе», и ветер яростно хлестал наши лица.

— С ним всё в порядке, — прокричал Хэл, разглядев Дорье. — Они втащат его внутрь.

Я видел, как абордажный захват, на котором висел Дорье, начал медленно втягиваться внутрь корпуса, и, когда он поравнялся с командной рубкой, распахнулось окно и Дорье ловко скользнул внутрь.

«Сага» начал было снижаться, но Хэл принялся вопить и размахивать руками:

— Нет! Поднимайте! Поднимайте его!

Они не могли слышать его слова, но, должно быть, поняли ту же ужасную истину. Ветер был слишком силен, чтобы пытаться снова состыковать корабли.

Мы вчетвером остались на борту «Гипериона», отрезанные от всего мира.

Мы захлопнули крышку люка и полезли обратно на осевой мостик.

— Они вернутся за нами, как только кончится буря, — сказал Хэл.

Я промолчал. Надира и Кейт тяжело дышали, пытаясь удержать равновесие во время рывков и раскачивания «Гипериона». Лишь недолго он был нашим пленником и теперь снова свободен, и казалось, что он наслаждается этими штормовыми ветрами. «Ему случалось видеть бури и похуже», — говорил я себе. Он летает уже сорок лет, небо нещадно лупило его, и он уцелел. Зловещие вскрики и стоны разносились по кораблю, словно вопли человека, испытывающего ужасные муки.

— Когда уляжется ветер, как вы думаете? — спросила Хэла Кейт, стараясь, чтобы это прозвучало так, будто она просто старается поддерживать вежливую беседу.

— Может, через час…

— О, ну это не так уж плохо.

— …или через двенадцать. Дорье будет держаться в поле зрения, но не станет и пробовать причалить, пока это не окажется безопасно. Если «Сага» разобьется, нам всем конец. Кто-нибудь хочет есть? По-моему, миссис Рам дала нам с собой немного засахаренного миндаля и сушеных фруктов.

Корабль накренился на левый борт, и Кейт повалилась на меня.

— Надо бы отыскать какое-нибудь безопасное место, чтобы переждать всё это, — сказал я. — Как насчет апартаментов Грюнеля? Там есть одеяла, на случай если мы станем замерзать.

— Я бы предпочла не ходить больше туда, — неожиданно твердо заявила Кейт.

Я перевел взгляд с неё на Хэла:

— Что случилось?

— Ничего, — раздраженно ответил тот. — Помните простыню, которой я накрыл Грюнеля? Когда мы с Кейт вошли, та соскользнула и немного напугала её.

— Она не просто соскользнула, — возразила Кейт. — Я стояла к трупу спиной и услышала звук, будто кто-то сдернул её. Когда я оглянулась, простыня уже была на полу.

Я почувствовал, что волосы мои встали дыбом.

— На борту корабля предметы часто двигаются, — сказал Хэл. — Особенно во время шторма.

— В следующий раз он станцует чечетку, — фыркнула Надира.

— Наверняка здесь есть другие места, — уперлась Кейт. — Желательно без мертвецов.

Если бы предоставили решать мне, я бы остался сидеть в «вороньем гнезде». Было бы ужасно холодно, но зато там, по крайней мере, я бы видел открытое небо. Я страшился спускаться в темные глубины корабля.

— И неплохо бы с окнами, — сказал я. — Тогда мы бы сберегли фонари для ночи. Если до этого дойдет, — добавил я, видя тревогу в глазах Кейт.

— Почему не в мастерской? — предложила Надира. — Пока ждем, мы сможем осмотреть её до конца.

— Не уверен, что это хорошая идея, — возразил я. — Там полно тяжелого оборудования. Не хотелось бы, чтобы что-нибудь из него оторвалось во время шторма и раздавило нас.

— Мне показалось, что там всё очень надежно закреплено, — сказал Хэл. — Надира права. Мы сможем провести время с пользой и тщательно обыскать мастерскую. Похоже, Грюнель большую часть времени торчал именно там; там он и мог спрятать свои сокровища. Пока что я не нашёл ничего, кроме содержимого капитанского сейфа. Мелкая касса и жалованье экипажа за три месяца.

— По крайней мере, хоть что-то, — заметил я.

— Этого не хватит на починку хотя бы одного из моих двигателей.

Мы с трудом спустились по шатающемуся трапу на килевой мостик, который раскачивался под нашими ногами, и направились на корму. Мы завернули в апартаменты Грюнеля, чтобы взять из шкафа столько одеял, сколько сможем унести. Хотя мы не заходили собственно в спальню, я чувствовал, что покрываюсь испариной, стоило только представить, как он сидит в своё м кресле-шезлонге, с запавшими щеками и настороженным взглядом. Хотел бы я знать, на нем сейчас простыня или нет.

Снова выйдя на мостик, мы остановились возле одного из танков с пресной водой и сумели отколоть несколько сосулек, чтобы сосать их. Нас всех мучила жажда. Но сосульки обожгли мои губы и язык таким ужасным холодом, что едва ли имело смысл с ними связываться. Мы добрались до мастерской и выключили фонарики. Я опасливо посмотрел на похожее на телескоп громадное устройство. Хоть оно и вибрировало слегка при наиболее сильных порывах ветра, но, кажется, было прочно прикреплено к полу — как и любое другое оборудование в этом помещении.

— Я бы не отказалась от чашки чая, — сказала Кейт и уселась, прислонившись спиной к ящику.

Надира извлекла из рюкзака засахаренные орехи и предложила нам. Я раздал одеяла, присматриваясь к лицам девушек, гадая, на сколько им хватит сил.

Хэл отошел в сторону. У одной из стен он обнаружил лестницу, перемещающуюся по рельсу, проложенному перед шкафами. Я оставил Кейт и Надиру и подошел к нему. Он несколько раз пытался подняться на лестницу, но она скользила вперед-назад слишком сильно. Наконец он, выругавшись, сдался и решил искать, стоя обеими ногами на полу. Вообще-то, ещё лучше было бы сесть, но он был ужасно раздражен. Ему необходимо было найти хоть что-нибудь существенное.

Ветер за бортом визжал, свистел, лупил по обшивке, желая пробраться внутрь.

— Я не думаю, что это кончится скоро, — сказал я.

— Нет, — согласился он.

— Дорье будет пытаться состыковать корабли ночью?

— Он дождется рассвета.

Хэл был возмутительно спокоен, и я восхищался им, пытаясь подавить собственный нарастающий страх.