Томек в стране фараонов - Альфред Шклярский

Несмотря на то, что они имели за плечами тяжелый поход через джунгли и усталость, место для лагеря выбиралось весьма тщательно. Оно должно было отвечать нескольким условиям. Требовалась не очень бросающаяся в глаза, легко обороняемая база, откуда можно было обследовать обширные местности по ту сторону озера, что при таких небольших силах было нелегкой задачей. В конце концов выбор пал на поляну у небольшого ручья, там разместили палатки, обнесли лагерь зерибой[155].

Окружающие их джунгли были полны какой-то непонятной тревогой, звуки тоже были какими-то необычными. Смуга внимательно вслушивался в разговор тамтамов. Они неизменно передавали одно и то же предупреждение остерегаться охотников за рабами на водах Мута Нзига, или озера Альберта. Необходимо было узнать побольше, и Гордон решил разослать по окрестным деревням патрули, состоящие из двух подчиненных ему черных солдат и одного белого.

Племена королевства Буньоро, на территории которого они расположились, с неохотой подчинились правлению англичан, испытывали к белым глубоко укоренившуюся враждебность. Не помогли ни бусы венецианского стекла, ни бусы из кораллов. Все, что удалось узнать, состояло в том, что во главе группы, похищающей нефов на тропинках в джунглях, стоит человек, которого негры называли «инглеза»[156], за то, что он великолепно говорит по-английски.

Как-то утром Смуга вместе с двумя черными солдатами возвращался из деревни бахима. Негры приняли белого и его подарки очень вежливо, но, как и всюду, молчали Приближался поддень. Измученный Смуга задумал устроиться на отдых, но вдруг и ему, и солдатам неожиданно послышался какой-то крик. Насторожившись, они стали пробираться в направлении, откуда он шел. Зрелище, представшее их глазам, морозило кровь в жилах: привязанный к дереву мальчик, а вокруг следы пиршества диких зверей. Смуга жестами задержал черных солдат, чтобы как следует оглядеться. Да, чутье его не обмануло.

С ветвей фигового дерева свисала головой вниз мертвая коза. Видимо, это леопард по своему обыкновению затащил добычу на дерево. Вскоре Смуга увидел и хищника во всем его великолепии. Тот полз по толстой ветке, прижавшись к дереву, почти сливаясь с ним в одно целое. Между листьев проглядывали черные пятна на желто-белом мехе. Глаза его блестели, слышалось глухое ворчание. Смуга понял, что леопард готов к атаке. Он хорошо знал повадки этих животных, знал, что сначала большая кошка спрыгнет на землю. Смуга не торопился: подготовил оружие. Оба черных солдата несколько отступили, готовые стрелять. Смуга старательно прицелился и нажал на курок. Кот замяукал и потерял равновесие. Когти еще какое-то время царапали кору фигового дерева, а затем хищник свалился на землю.

Только теперь один из аскари смог освободить мальчика. Тот был совершенно изможден страхом и голодом. По очереди со Смугой они понесли его в лагерь. Второй солдат остался, чтобы сторожить леопарда, вернее леопардовую шкуру, пока из лагеря не придут негры, которые смогут ее снять и обработать.

Через два дня, ранним утром Новицкий, Вильмовский и один из солдат вышли на очень низкий в этом месте берег озера Альберта. Там между горами и скалами на южном берегу озера они увидели зарево.

– Буш горит! – с тревогой произнес Новицкий.

Вскоре до них донесся какой-то необычный шум, в котором они распознали звуки боя. Внимательно наблюдали они за этой местностью, ожидая, как обернется дело. На озере тем временем появились две большие, напоминающие барки, лодки. Впереди шел небольшой баркас с зеленым флагом на корме. Новицкий следил за этой процессией в бинокль, затем передал его Вильмовскому.

– Трудно поверить своим глазам. Даже не пробуют скрываться.

– Невероятно, но это, видимо, рабы… – начал Вильмовский, но тут черный солдат обратил их внимание на лодку, где что-то происходило. Слышались крики, звучали выстрелы.

Новицкий первым заметил, как рослый негр прыгает в воду.

– Андрей! – крикнул он. – Этот негр, наверное, сбежал!

Сопровождавший их черный солдат влез на дерево.

– Они отплыть! – сообщил он. – Он плыть!

Лодки быстро удалялись на север. Новицкий с Вильмовским подошли к самому озеру. Моряк хладнокровно наблюдал за мелькающей в волнах головой пловца, и начал раздеваться.

– Что ты делаешь, Тадек? – удивился Вильмовский.

– Он ранен или ослабел. Ему не доплыть! – кратко ответил Новицкий, и уже через минуту мощными руками раздвигал воду.

Помощь подоспела вовремя. Мунга с каждой минутой терял силы. Он уже начал сомневаться, что желанный берег вообще существует, как почувствовал, что его поддерживает чья-то сильная рука. От человека он не мог ждать помощи, а потому от всего сердца благодарил божество озера. Правда, выбравшись на берег, он заметил двух человек – еще одного белого и стоящего рядом негра-солдата. Тем не менее он опустился на колени перед своим избавителем, отбивая глубокие поклоны.

– Что ты такое делаешь, братишка? – возмутился моряк.

– Он тебя благодарит! – перевел слова Мунги черный солдат.

Новицкий со значением подмигнул Вильмовскому:

– Ну, вот, теперь меня в Африке божеством признали… Снова повышение.

Мунга не знал, что и подумать об этих странных вазунгу[157], которые его спасли. Были ли это люди или добрые духи? Этот вопрос мучил его на протяжении всего пути, пока он шел за ними к лагерю, и сомнения возросли еще более, когда он увидел Автония, живого, здорового и явно чувствовавшего себя в лагере странных людей, как дома. Мунга любил брата, но не мог переломить веры в приговор, вынесенный Автонию. Так что братья смотрели друг на друга с недоверием и едва обменялись парой слов.

Их поведение озадачило Смугу, он внимательно наблюдал за братьями. Смуге было известно, что, благодаря миссионерам, Автоний свободно владеет английским. Мальчик рассказал ему о себе, о перипетиях своей судьбы. Но он не прибег к английскому, чтобы объяснить, что Мунга – его брат. «Тумбо модьё»[158], – сказал он, показывая на него и на себя.

Нельзя было также не заметить, что Мунга, относившийся крайне сдержанно к найденному при таких необыкновенных обстоятельствах брату, с каким-то суеверным восхищением не сводит глаз с Новицкого. Поразмыслив, Смуга подозвал моряка, и они отошли в сторону.

– Тадек, ты пока ничего не объясняй. Может, пусть лучше думают, что мы – добрые духи.

– Слушай, Ян, ты же никогда этого не одобрял, – возмутился Вильмовский, подошедший к ним как раз в тот момент и услышавший слова Смуги.