Доктор Данилов в морге, или Невероятные будни патологоанатома - Андрей Шляхов

— И совершенно правильно! — усмехнулась Алена.

— Это показатель прекрасной работы кафедры, — откликнулся Денис.

Данилов положил свой тест на стол и поспешил уйти. Бегать с ключом по кафедре в поисках доцента Кислой ему не хотелось: та имела обыкновение прятаться с книжкой в самых неожиданных местах.

— Когда-то ты предлагала мне сходить к психоаналитику, — начал Данилов, зайдя утром в кухню.

— К психотерапевту, если быть точным, — поправила Елена, нарезая яблоки для салата.

— Так я, кажется, созрел, — Данилов достал из холодильника кусок любительской колбасы, а из хлебницы – слегка зачерствевший обломок багета и сел за стол.

Есть, откусывая то от колбасы, то от хлеба, было необычайно вкусно и удобно: никаких тарелок, только крошки со стола смахнуть.

— Ты шутишь? — Елена положила вилку на стол и уставилась на Данилова так, словно перед ней сидел кто-то посторонний: недоверчиво и немного настороженно.

Данилов, не переставая жевать, потряс головой, показывая, что он и не думал шутить.

— И с чего бы это?

— Время пришло, — с видимым сожалением отрываясь от завтрака, ответил Данилов. — У тебя есть кто на примете?

— Есть, — подтвердила Елена. — Нормальный доктор, кандидат, я к нему уже полгода хожу.

Данилов чуть не подавился.

— Тебе-то зачем?!

Он мог предположить многое, но то, что Елена сама ходит к психоаналитику! Да еще и не раз, и не два, а полгода!..

— По поводу семейной жизни, — коротко ответила Елена, но, увидев, как округлились глаза Владимира, пояснила: – Первый семейный опыт не только разочаровал меня, но и породил некоторые комплексы, которые влияют на наши с тобой отношения. Вот и приходится от них избавляться.

— От отношений? — машинально переспросил Данилов.

— От комплексов! — рявкнула Елена. — Знаешь, Вовка, может, ты и зря собрался к психотерапевту. Олигофренам там делать нечего.

— Олигофрены тоже тянутся к хорошему, — назидательно сказал Данилов. — Им для адаптации в социуме очень важно ничем не отличаться от нормальных людей. Ну, что будем делать, дашь мне телефончик или вместе к нему съездим?

— Только вместе! — распорядилась жена тоном, не допускающим возражений. — А то знаю я тебя…

— А я тебя, как оказалось, знаю плохо, — признался Владимир, переводя взгляд с колбасы на хлеб и обратно, будто пытаясь вспомнить, от чего сейчас откусывать. — Иногда ты мне кажешься такой далекой, а то и совсем чужой.

— Знаешь, Данилов, — Елена посмотрела на часы и встала. — Если бы я тебя не любила, я бы столько не терпела. Ты невыносим, но… есть и в тебе что-то хорошее. Ладно, мне пора. Продолжим вечером.

По тому, как игриво сверкнули ее глаза, Данилов понял, что вечер обещает быть приятным. «Странные они, женщины – надумаешь сходить к психотерапевту, так они сразу же оттаивают».

Данилов настолько сильно погрузился в раздумья, что забыл и кофе выпить, и побриться. А вот узнавать у Елены, кому же все-таки предназначалась та самая проклятая ручка с золотым пером, он не забыл, а просто передумал. Скорей всего, это был подарок кому-то из начальства, и, судя по стоимости, не от одной Елены, а от всего коллектива.

В автобусе Владимира повеселил случайно услышанный разговор двух женщин, одна из которых, как он понял из ее слов, совсем недавно стала бабушкой.

— Медсестра говорит: «Я такую информацию не даю, сейчас к вам выйдет микропедиатр и все расскажет». А я ее очень вежливо прошу: «А нельзя, чтобы к нам нормальный доктор вышел, не «микро» какой-нибудь, а дипломированый детский врач? Микропедиатр это же что-то вроде медсестры…»

— Да нет, — возразила собеседница. — Микропедиатр это от слова «микроб» детский инфекционист.

— Ох! — переполошилась свежеиспеченная бабушка. — А я-то по незнанию ляпнула…

Обе трактовки странного слова были восхитительны – одна лучше другой. Перед тем как выходить, Данилов не выдержал, склонился к оживленно беседующим женщинам и доверительно сказал:

— У врачей вообще-то много интересных специальностей. Маммолог, радиолог, паразитолог… Есть над чем подумать.

Женщины озадаченно умолкли.

Выйдя наружу, Данилов внезапно почувствовал, что вокруг весна. Удивившись тому, как изменился мир за те четверть часа, которые он провел в автобусе, Владимир позволил себе отойти в сторону и задержаться на минуточку, оглядеться по сторонам. Действительно, уже вовсю была весна. Солнце начало не только светить, но и пригревать, воздух наполнился свежестью, уличные завалы снега заметно осели, и в толпе, спешащей в метро, то тут, то там мелькали храбрые девушки в ярких легких пальто.

Радость Владимира оказалась мимолетной. Человеку, давно впавшему в депрессию, не стоило стоять в стороне от толпы людей, спешащих на работу. Человеку, сменившему специализацию, не надо было провожать взглядом машину «скорой помощи». Данилов почувствовал себя стоящим на обочине жизни, тоскливым наблюдателем, несбывшимся человеком.

«А чего ты хотел? — одернул себя Владимир. — Не все сразу. Что ни говори, Вольдемар, а чердак определенно нуждается в чистке. Интересно, как это происходит».

Несмотря на свою профессию, с работой психоаналитиков и психотерапевтов Данилов был знаком лишь понаслышке и по зарубежным фильмам, в которых странно выглядящие люди приставали к своим клиентам с анекдотическим вопросом: «Хотите об этом поговорить?» – и через одного оказывались особо опасными маньяками, за которыми многие годы безуспешно охотилась полиция. «Но кино для того и придумано, чтобы показывать ненастоящую, вымышленную жизнь, — успокоил себя Данилов. — Недаром же кто-то из великих режиссеров сказал, что когда зрителю хочется увидеть вымышленную жизнь, он покупает билет в кинотеатр, а когда ему хочется посмотреть на реальную жизнь – попросту выглядывает в окно».

Владимиру вспомнилась Оля Афанасьева, фельдшер с шестьдесят второй подстанции, не только посещавшая психотерапевта после развода с мужем, но даже отдыхавшая месяц в клинике неврозов на Донской улице. После стационарного лечения девушка заметно приободрилась, но все подумали, что причиной тому – новый роман. В клинике Афанасьева познакомилась с одиноким менеджером по продаже строительной техники и через год вышла за него замуж. Среди одиноких сотрудниц подстанции чуть было не разгорелось движение «В клинику неврозов за женихами». Афанасьева ушла в декретный отпуск, из которого уже не вернулась на подстанцию – посвятила себя семье.

— Я никогда бы не позволила запереть себя в четырех стенах! — как-то высказалась диспетчер Сиротина, имея в виду Афанасьеву.

— А здесь у тебя их разве пять? — Данилов с показным удивлением оглядел диспетчерскую.

— Да ну тебя! — обиделась Люся и до конца смены с Даниловым не разговаривала.