Запечатанный - Антон Демченко

— Да ты никак думать научился, медведь? — деланно изумился Леви, но тут же посерьёзнел. — Как бы то ни было, дело это гнилое, и сейчас нас явно пытаются сделать в нём крайними.

— Что ж, твою точку зрения я понял, — медленно кивнул майор Штум. — А теперь хотел бы услышать предложения.

— Объявить свободный поиск, — ошарашил всех присутствующих старшина и усмехнулся, окинув взглядом вытянувшиеся лица бойцов и командиров. Но уже через секунду майор расхохотался.

— От нашего имени, конечно? — уточнил он.

— Разумеется, — ответил Леви. — Объявляем награду в двадцать тысяч крон, набираем человек сорок добровольцев, распределяем их по командам, каждой придаём по одному из бойцов, что устроили погоню за нашим взломщиком, и могут его узнать. И вперёд. Пусть бегают по полям и лугам, а как поймают… ну кто там будет смотреть на конфискованное оружие, тем более заморское старьё позапрошлого века? И как докажет, что оно у нас? Может, кто из охотников прихватил, а может, потерял его беглец, уходя от погони. Нужно оно Бауму, так пусть сам добровольцев опрашивает, по буеракам ползает, да ищет. Главное, чтоб охотнички об этой фузее не прознали, чтоб действительно на сторону не ушла.

— А если он с нас компенсацию станет требовать? — прищурился Штум.

— Да пусть требует, запись разговора не только он представить может, но и мы, — неприятно усмехнулся Леви. — Там же чётко сказано было: пятьдесят тысяч за живого взломщика, и ни слова о возврате ствола. А полезет старый в бутылку, так мы в пять минут докажем, что его лавку вообще никто не взламывал, а значит, нас пинать не за что. Входную-то дверь родным ключом открыли, да и оружие лежало в незапертом помещении, и что это как не халатность владельца? Утрётся. Может, конечно, объявить награду за ствол, так если сумма будет подходящей, мы его "найдём" и вернём.

— Вот ведь, — Бьорн грязно выругался, но на коллегу посмотрел с долей уважения. — Ушлый еврей!

— Так, подвожу итог, — голос майора Штума легко перекрыл и тихий гул двигателя и бурчание старшины группы захвата. — Объявляем свободный поиск. Всех добровольцев распределяем между нынешними "загонщиками". Бойцов сопровождения предупредить об обыске, чтоб ни один носок беглеца при поимке не пропал. Леви, займись объявлением, Бьорн, извести преследователей. Да, Умник, не забудь сенсоров набрать.

— Обижаешь, майор, — протянул тот, уже погрузившись в работу с коммуникатором.

Завтрак в доме Баумов прошёл в тишине, но, расправившись с чаем и уже собираясь встать из-за стола, старый Герхард всё же решил нарушить молчание

— Думаешь, мы поступаем правильно? — спросил он. Жена ответила ему долгим взглядом и задумчивым кивком.

— Да. Наёмники либо возьмут Вячка живым, и тогда мы сможем договориться с ним, либо его убьют в попытке забрать твой револьвер с трупа. И тот и другой вариант не лишён минусов, но оба принесут спокойствие, которого ты своими неумелыми интригами попытался нас лишить, — проговорила фрау Малица и, помолчав, договорила: — Если же он сможет отбиться, чему я, честно говоря, не удивлюсь, то запись утреннего разговора позволит скинуть вину за попытку его убийства на жадность охранников. Вопрос только в том, как передать эту информацию до того, как паренёк всё же нагрянет к нам в гости. У тебя есть номер его счёта? Можно было бы связаться через банковскую переписку…

— Ты так уверенна в мальчишке? — с кряхтением осведомился старик, начисто проигнорировав последний вопрос.

— Просто считаю необходимым предусмотреть все возможные варианты, — отмахнулась женщина. — Мальчик уже не раз меня удивил, и я бы не хотела враждовать с ним на пустом месте.

— Женщины! — покачал головой Герхард. — Пустое то место или нет, а враги всегда были, есть и будут.

— Если не делать глупости, то их будет куда меньше, — парировала фрау Малица, заставив мужа резко захлопнуть рот. Старик поднялся на ноги и, более не проронив ни слова, вышел из комнаты. Ну да, постоянные напоминания о том, что в происходящем сейчас на сто процентов виноват именно он, уже начали вызывать немалое раздражение.

Супруга же, проводив взглядом удаляющуюся спину мужа, печально вздохнула. Не хотелось ей поступать подобным образом, но в отличие от своего старика, фрау Малица великолепно понимала одну простую вещь: Вячеслава им не вернуть. А упорство, точнее, почти ослиное упрямство Герхарда не позволяло ему увидеть этот факт. Наворотив кучу ошибок, полностью потеряв доверие своего ученика, артефактор до сих пор продолжал надеяться, что всё ещё можно исправить и переиграть. Да тут ещё и Тесслер с его вечным желанием половить рыбку в мутной воде за счёт старого друга-конкурента… В общем-то, похоже, что Малица Баум была единственным человеком в этой маленькой компании, желающая не невозможного или невероятного, а обыденного спокойствия. И ей совершенно не нужен был под боком умный и решительный, но обиженный и очень злопамятный мальчишка, в будущем способный стать огромной проблемой. Это же бомба с часовым механизмом, причём с уже запущенным обратным отсчётом! Потому-то женщина и взялась доводить мужа до такого состояния, когда тот со злости согласится оставить мальчишку в покое… может быть даже в вечном. Но тут уж как повернётся. Сможет Вячко удрать подальше и не отсвечивать, честь ему и хвала. Не сможет, значит, так тому и быть. И ведь почти добилась своего, да Герд опять засомневался, пришлось снова ему на мозоль наступать, чтоб не взбрыкнул.

От размышлений и наблюдения за работой прибирающего со стола слуги, фрау Малицу отвлёк чудовищный мат на трёх языках, донёсшийся со двора. Выглянув в окно, она увидела мужа, мечущегося из стороны в сторону под навесом у мастерской, и печально вздохнула. Снова. У приёма с посыпанием соли на "душевные" раны мужа, был один, но весьма значительный минус, раздражённый артефактор изливал свой яд на окружающих по малейшему поводу… а порой и вовсе без такового. Вот и сейчас, судя по смущённо-смиренным физиономиям двух стоящих перед Герхардом мастеров, старик нашёл на ком сорвать злость за какую-то мелкую провинность. Впрочем, прислушавшись к мату, женщина была вынуждена признать, что насчёт размеров происшедшей неприятности, она погорячилась. Выход из строя жутко дорогого металлопроцессора, к мелким провинностям отнести было невозможно.

А скандал во дворе всё разгорался, из ангара вывалили остальные мастера, работа замерла. И как не хотелось фрау Малице выйти к спорящим в голос мужикам, она вынуждена была задавить своё любопытство. Соваться в дела мужа, да ещё при таком скоплении чужих людей, ей было не с руки. Это здесь, в доме, она может выспросить всё у Герда, а там… не поймут. На жене дом, на муже обеспечение достатка, и негоже первой лезть в дела второго без разрешения. С точки зрения толкущихся у входа в мастерскую работников, расклад именно такой. Так что, нечего лезть в гущу событий, лучше подождать ужина, за которым она подробно всё вызнает у своего благоверного.

Но к тому времени, когда муж вернулся в дом, расспрашивать его о чём-либо стало просто опасно. Герхард Баум был в ярости. Он рвал и метал! Слуге, сунувшемуся зачем-то к хозяину дома, прилетело в челюсть, а его помощник и вовсе забился в какую-то щель, выудить из которой бедолагу оказалось чрезвычайно трудно. Впрочем, после ужина муж вроде бы немного отошёл, перестал бросаться на окружающих и смог объясниться с супругой, уже не переходя на мат и рычание, хотя руки у него дрожали, а в глазах плескалась просто сумасшедшая смесь из ярости и обиды.