📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгИсторическая прозаУчастие Российской империи в Первой мировой войне (1914-1917). 1917 год. Распад - Олег Айрапетов

Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914-1917). 1917 год. Распад - Олег Айрапетов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 63 64 65 66 67 68 69 70 71 ... 107
Перейти на страницу:

Задача, поставленная перед собой Корниловым, была сорвана. Он не скрывал своего раздражения. На встрече с солдатами-пулеметчиками Петроградского гарнизона генерал открыто заявил им: «Вы думаете, что войска на фронте считают вас героями? Так вот, я скажу вам, что это не так; они считают вас просто трусами, которые не хотят идти сражаться»13. Это было уже очевидно всем. Почти классической стала история о том, как солдаты столичного гарнизона все как один выступили за войну до победы, но никто не захотел при этом отправляться в окопы. На фронте это вызывало однозначную реакцию14.

16 (29) апреля Гучков подписал приказ по Военному министерству, по которому в армии одновременно вводились комитеты на ротном, полковом и армейском уровнях и дисциплинарные суды. И те и другие органы новой власти в армии были выборными, но задачи их отличались. Комитеты должны были обеспечивать самоуправление, а суды – ведать вопросами дисциплины15. И то и другое должно было гарантировать создание нового революционного порядка. На бумаге планы Гучкова выглядели лучше, чем на практике.

Что касается проявления «единой народной воли», о которой мечтал Львов, то вскоре Временное правительство столкнулось и с ней. Уже 4 (17) марта Милюков известил русских дипломатических представителей за рубежом о том, что «в области внешней политики кабинет, в котором я принял портфель министра иностранных дел, будет относиться с неизменным уважением к международным обязательствам, принятым павшим режимом, верный обещаниями данным Россией»16. Разумеется, заверений, сделанных по дипломатическим каналам, было недостаточно. Необходимы были публичные декларации. Неопределенность и противоречивость в отношении целей войны, допущенные 27 марта (9 апреля), сделали необходимыми и неизбежными уточнения. Характерно, что это было вынуждено признать и само Временное правительство17. Второй его шаг в этом направлении был гораздо более тяжелым по последствиям.

Первый кризис

18 апреля (1 мая) 1917 г. последовала нота министра иностранных дел, в которой Милюков говорил о готовности России выполнить свои союзнические обязательства1. «Враги наши в последнее время старались внести раздор в межсоюзные отношения, – заявлял он, – распространяя вздорные сообщения, будто Россия готова заключить мир с срединными монархиями. Текст прилагаемого документа лучше всего опровергает подобные измышления… Совершенно напротив, все народное стремление довести мировую войну до решительной победы лишь усилились, благодаря сознательности всех и каждого»2. Поддержки, на которую ссылался Милюков, у него на поверку не оказалось.

В этот же день в столице прошла мощная демонстрация. «Опять, как 23 марта, – вспоминал В. С. Войтинский, – сотни тысяч рабочих, бесконечные колонны солдатских шинелей, лес красных знамен, опять рабочие хоры, военные оркестры»3. 20 апреля (3 мая) нота была опубликована, и вся эта сила обрушилась на главу МИДа. Особо сильную реакцию вызвал пассаж, в котором говорилось о необходимости по окончании войны принятия гарантий и санкций, которые обеспечат длительный мир: «Само собой разумеется, как это и сказано в сообщаемом документе, Временное правительство, ограждая права нашей родины, будет вполне соблюдать обязательства, принятые в отношении наших союзников. Продолжая соблюдать полную уверенность в победоносном окончании настоящей войны, в полном согласии с союзниками, оно совершенно уверено и в том, что поднятые этой войной вопросы будут разрешены в духе создания прочной основы для длительного мира и что проникнутые одинаковыми стремлениями передовые демократии найдут способ добиться тех гарантий и санкций, которые необходимы для предупреждения новых кровавых столкновений в будущем»4. В этом упоминании о гарантиях и санкциях сторонниками мира «без аннексий и контрибуций» был замечен «империалистический подтекст», который привел к правительственному кризису и вынужденным разъяснениям МИДа, который Милюкову пришлось покинуть 5.

Его самыми принципиальными критиками были большевики. На улицы один за другим выходили резервные полки, их солдаты требовали арестовать членов правительства6. Массовые демонстрации протеста, двигавшиеся к Таврическому дворцу, насчитывали до 100 тыс. человек. Выступая 21 апреля (4 мая) в Думе, министр иностранных дел свободной России заявил, что не поддастся на диктат улицы. Лозунги «Долой Милюкова!» вызвали у него следующую реакцию: «…я испугался, не за Милюкова, а за Россию»7. Министр был вдохновлен тем, что перед зданием Думы прошла массовая демонстрация в его поддержку, однако полной уверенности в том, чем кончится противостояние, у него не было. Рабочие отряды были настроены весьма решительно, и к тому же ими предводительствовали хорошо вооруженные и настроенные на действие люди8.

В этих условиях Корнилов был чуть ли не единственным, кто попытался организовать защиту Мариинского дворца, где заседало правительство9. Однако гарнизон Петрограда не подчинялся своему командующему без подтверждения приказа представителем Петросовета. Когда 21 апреля (4 мая) Корнилов попытался вызвать батальон и батарею для защиты правительства от демонстрации большевиков, то его приказ был отменен Чхеидзе, и в результате солдаты остались в казармах10. Не получил генерал поддержки и со стороны правительства, которое он хотел защитить. Министры единогласно отклонили его предложение. «Мы были уверены, – отмечал Керенский, – что народ не допустит никаких актов насилия в отношении правительства. Наша вера оправдалась»11.

Вера Корнилова в единство с теми, кто правит страной, не нашла подтверждения на практике. Власть высшего командования в столице оказалась иллюзорной. Теперь и командующий округом, убежденный сторонник дисциплины, вынужден был лавировать. В высшей степени характерно, что именно 21 апреля (4 мая) правительство вновь попыталось привлечь к себе внимание красивыми и бессмысленными шагами, вроде передачи «представителям польского народа» трофеев русской армии – польских штандартов и знамен. Это делалось в качестве жеста доброй воли, с надеждой на примирение с поляками и на ответную любезность в будущем12. Лавировали все, в том числе и военный министр, пытавшийся довольно убогими приемами завоевать популярность среди солдат. Так, 28 апреля (11 мая) по его представлению был принят закон об увеличении месячного жалованья от солдата (5 руб. обыкновенное и 7,5 руб. боевое) до фельдфебеля (14 руб. обыкновенное и 17 руб. боевое). Офицерам жалование не увеличивалось. Выплаты по новым тарифам должны были начаться уже с 1 (14) мая 1917 г.13

Вслед за этим внезапно для многих Гучков выступил против собственной политики. Появившись 28 апреля (11 мая) в Думе, он вдруг разоткровенничался, заявив, что если раньше Отечество было в опасности, то теперь все стало гораздо хуже и оно уже находится «на краю гибели»14.

Это была верная оценка, сделанная человеком, отдавшим немало сил для достижения подобных результатов. «“Рука великого реформатора” армии Гучкова, – писал генерал Алексеев, – вымела из наших рядов в наиболее острую и критическую минуту около 120 генералов на основании более чем сомнительных аттестаций анонимных “талантливых полковников и подполковников”. “Реформатор” мечтал освежить командный состав и вызвать “небывалый подъем духа в армии”. Последнего не случилось, к несчастью, а вреда сделано немало. Сам “реформатор”, положив прочное начало многому непоправимому на десятки лет для армии, поспешил умыть руки в дальнейших ее судьбах»15.

1 ... 63 64 65 66 67 68 69 70 71 ... 107
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?