Бедный родственник. Билет в один конец - Андрей Никонов

– Никого нет.

Конташ поморщился.

– Тут он, я прям чувствую его мерзкий запах. Гнильцы.

Он огляделся.

– Вон, за диваном.

Узкоглазый что-то протошнил, и обе парочки резво направились в мою сторону.

Вскочил, чего там скрываться, выставил щиты и вдарил шаровыми по врагам. Скафы – отличная защита, но статический заряд сносит щит на раз, острый край льдинки способен заморозить и пробить почти любую броню, а плазма хоть и не способна прожечь броню сразу, но с третьего-четвертого раза прилетает будь здоров. Точнее говоря, совсем не здоров.

Расстояние в сорок метров серые преодолели быстро. Бросив хапу на диван, активировал шаровую молнию на правой руке, лед на левой, пси-модуль расставил приоритеты целей. Первую двойку я свалил почти на подходе – у одного была разворочена грудная клетка, сквозь разрывы брони виднелись осколки костей и заиндевевшее мясо, у другого – почти оторвана обгоревшая рука. Это не мешало ему двигаться, пока не удалось пробить броню на бедре, только тогда нападавший упал.

Второй паре повезло больше, пока я занимался первой, они подобрались ко мне сбоку – мой щит тоже снесло, и очередной заряд, к счастью, ослабленный, отбросил меня на пол, такт-броня смягчила удар и погасила температурное воздействие, но вот следующий выстрел был бы точно смертельным.

Я закрыл глаза, вот что за невезуха, а? Понедельник, чтоб его.

Но смерть все не приходила. Зато пришел удар в бок.

– Вставай, падаль, – услышал я знакомый голос.

Меня потянули за ворот и поставили на ноги.

Открыл глаза – узкоглазый что-то там шаманил над убитыми, надеюсь, бойцами. Хотя нет, оба шевелились, над грудью одного поднималась горка пены, такая же пена облепила руку и ногу другого.

– С ними все будет хорошо, – успокоил меня Конташ, с разворота пробивая в живот. Поморщился, глядя на руку. – Какой там код от твоего костюма? Не хотелось бы его портить.

Моргнуло сообщение, что учебный такт перешел под контроль тренера.

– Вот так лучше, – Конташ сорвал с меня шлем, швырнул подальше. – А теперь ты должен помучиться.

Следующие несколько минут превратились для меня в пытку. Точнее говоря, в попытку меня пытать. Такт-костюм, если его правильно настроить, отлично с этим справляется. Сначала Конташ играл с температурой, стараясь то сварить меня, то заморозить. Внутренняя конструкция такта позволяла делать это в режиме от 10 градусов мороза до 50 тепла, так что я принимал контрастный душ из пота и залитых внутрь костюма литров воды. Благо магическая опция обезболивания никуда не делась. Поняв, что этим меня не проймешь, Конташ озверел и начал швырять меня на пол, поднимать, избивать чем только можно. Только вот силенок у него не хватало заставить меня по-настоящему пострадать. Мелкие повреждения я лечил сразу, а крупных пытался не допустить. Даже когда сержант попытался мне руку сломать, ему не удалось проломить выставленный щит.

– Пора с этим кончать, – вытирая пот со лба, заявил он.

Похоже, переборщил я с сопротивлением. Поддался бы, и он, глядишь, успокоился. А тут нет, глаза красные, слюна изо рта брызжет. Вот чего, спрашивается, он на меня так взъелся. Так его и спросил.

– Ты, – вращая глазами в разные стороны, заверещал Конташ. – Не понимаешь, тварь? Пора тебя кончать.

Из рукояти вырвалось желтое лезвие с пробегающими по нему искрами. Такого режима я еще не видел.

– Что, нравится? – издевательски проговорил сержант. – Специальное оружие против магов. Даже жаль его использовать на таком дерьме.

– От дерьма слышу, – парировал я, лихорадочно думая, что же предпринять. Атомарное лезвие легко резало ткань такта, а тут еще вот эти искры, что-то подсказывает мне, что они – неспроста. Если пробьют щит, все, прощай, Марк.

– А нун Конташ знает, что эш-ги из его личного храна взяли поиграть? – спокойно спросил кто-то за спиной Конташа.

Тот обернулся. И я тоже посмотрел, что там такое происходит.

Пять трупов в серых скафах валялись на полу, разложенные звездой. У каждого во лбу торчал кинжал, от него линии бору, яркие, наверное даже неодаренный мог бы их увидеть, сходились на одном человеке.

– Арраш, – зарычал Конташ. – Какого Наргала ты тут делаешь?

– Не советую, – Арраш, держа знакомый мне черный меч в правой руке, поднял левую, – упоминать это имя.

Повинуясь движениям руки, трупы поднялись. Каждый из них был опутан сетью энергетических линий, глаза их были открыты, и мертвые взгляды словно изучали нас.

– Не знаю, как ты тут оказался, но проваливай, не твое это дело, – Конташ не сводил глаз с трупов, сжимая меч до белых костяшек. – Что ты вообще тут творишь?

– Хочешь об этом поговорить? – Арраш сделал рукой вращательное движение, поднятые тела слегка приподнялись над полом. Поток энергии от них стал заметно больше. – Ну да, сам ты не догадаешься.

– Это мое дело, – упрямо заявил штурмовик.

– Нападение на поместье Семьи, – Арраш щелкнул пальцами, и первый труп осыпался на пол фиолетовыми хлопьями. – Причинение вреда имуществу, убийство мирных лу, дезертирство.

С каждым новым обвинением очередное тело рассыпалось в труху.

– И наконец, ты просто тупой заносчивый кусок говна, а это куда хуже всего остального, – последний труп превратился в кучку праха. – Так что, Конташ, приговариваю тебя к смерти. Быстрой, но болезненной.

– Да кто ты такой? – Конташ направил кончик меча на Арраша.

Тот опустил левую руку на уровень лица, из ладони вырастало маленькое фиолетовое облачко.

– Я? Лу Арраш, – пожал плечами разведчик и дунул.

Струйка фиолетового дыма дернулась к – Конташу и через ноздри проникла в него. Тот сжал горло руками, словно не давая дыму проникнуть дальше, в легкие, замер, пытаясь бороться, но тут цвет кожи начал меняться. Посинело горло, потом синь перекинулась на лицо и грудь, расстегнутый в попытке остановить действие заклятия скаф обнажил фиолетовые пятна на торсе, руки тоже посинели. Конташ пытался – что-то сказать, но словно окаменел, черные губы пытались двигаться, но только еле-еле дергались.

– Смотри, Марк, – Арраш показал мне на своего приятеля, – это заклинание нечасто увидишь. Называется, кто бы мог подумать, Лиловая смерть. Ручаюсь, наши предки долго думали, прежде чем такое название нашли.

Наконец синева полностью затопила Конташа, только глаза еще могли двигаться, оставались такими же – с чуть желтоватым белком и коричневой радужкой. Они вращались, казалось, в разные стороны, непослушные веки пытались сжаться, но не могли.

– Не передать словами, какую боль он сейчас испытывает. Все, что пережили эти пятеро, чем болели за всю жизнь, страдали, мучились, все это сейчас внутри него. Самая пустяшная боль вырастает вдесятеро. Кто-то прищемил палец, ему – словно палец этот в плазму засунули. А настрадались эти ребята сполна, жизнь у внешников нелегкая. Но, наверное, хватит, нехорошо так мучить бывшего боевого товарища, да?