Черные реки сердца - Дин Кунц

Рой вдруг почувствовал, что каким-то образом он играет на руку Спенсеру, даже когда пытается поймать его.

Расстроенный, он снова посмотрел на две самые важные фотографии из всех сорока. Женщина, мальчик, сарай в отдалении. Мужчина в полутьме, среди теней.

Справа и слева от «Эксплорера» повсюду расстилалась пустыня — песок, мелкий и белый, как размолотые в порошок кости, пепельно-серые вулканические породы и кучи сланца, ставшие мелкой пылью после того, как на него миллионы лет действовали жара, холод и землетрясения. Редкие растения были жесткими и колючими. Здесь постоянно двигались песок и ветер, раскачивавший растения. А еще бегали и скользили скорпионы, пауки, жуки-скарабеи, ядовитые змеи и другие холоднокровные или вообще бескровные создания, которые могли выжить в этом засушливом месте.

В небе сверкали молнии. И быстро неслись черные облака, обещая проливной дождь. Они низко нависали над землей. Ураган старался утвердиться, громко заявляя о себе ударами грома.

Спенсер оказался между мертвой землей и бушующими небесами. Он старался двигаться параллельно отдаленному шоссе, соединявшему разные штаты, и делал крюк, только когда не мог проехать напрямую.

Рокки опустил голову и разглядывал лапы, чтобы не видеть мрачный пейзаж за окном машины. Страх с новой силой охватывал его, и он вздрагивал. Это было похоже на электрический ток, бегущий по замкнутому кругу.

В другое время, в другом месте, захваченный каким-нибудь другим ураганом, Спенсер не молчал бы и старался успокоить собаку. Но сейчас у него было такое же мрачное настроение, как и небо над головой. Сейчас он был в состоянии думать только о предстоящих бедах.

Ради этой женщины он сломал свою жизнь. Это было ясно, как дважды два. Он оставил спокойствие и комфорт своего домика, красоту эвкалиптовой рощи, покой и мир каньона. Он, наверное, никогда не сможет вернуться туда. Он стал мишенью для бешеных стрелков, и теперь его покой и анонимность были потеряны навсегда.

Спенсер ни о чем не жалел — он все еще надеялся, что когда-нибудь сможет вести настоящую жизнь, не бесцельную, но полную смысла. Он хотел помочь женщине, но еще он хотел помочь самому себе.

Но внезапно ставки резко поднялись. Ему не только грозили смерть и разоблачение, если он не бросит влезать в дела Валери Кин, но рано или поздно ему придется убить кого-нибудь. У него не было выбора.

После того как ему удалось удрать от засады к бунгало в Санта-Монике в ночь на среду, он старался не вспоминать жуткие силовые методы команды, напавшей на бунгало. Теперь он вспомнил огонь на поражение, который велся по темному дому, и пальбу по нему, когда он перелезал через стену.

Все это не было проявлением волнения и раздражения нескольких нервных офицеров, которые желали во что бы то ни стало поймать беглянку. Это было преступное увлечение силой, показывавшее, что подразделение, проводившее операцию, вышло из-под контроля и пребывает в наглой уверенности, что ему не придется отвечать за любые жертвы и злодеяния, которые захочется совершить.

Только что он столкнулся с подобным наглым поведением тех, кто гнался за ним, как за бешеной собакой, по улицам Лас-Вегаса.

Он вспомнил Луиса Ли в его элегантном офисе под рестораном «Китайская мечта». Владелец ресторана сказал, что правительства, когда они достаточно крупные, часто перестают действовать в рамках правосудия, при помощи которого они пришли к власти.

Все правительства, даже демократические, сохраняют контроль в стране при помощи угроз, силы и постоянно сажают людей в тюрьмы.

Когда угрозы отделены от правопорядка, даже если это сделано с самыми лучшими побуждениями, тогда почти невозможно отличить федерального агента от простого жулика и хулигана-налетчика.

Если Спенсер найдет Валери и узнает, почему ей приходится постоянно скрываться, будет недостаточно помочь ей деньгами и найти лучшего адвоката, который сможет ее защитить. Его рассуждения были слишком наивными и неопределенными, когда он начинал планировать, что станет предпринимать, если найдет Валери-Ханну.

Избавить ее от наглости и бессердечия ее врагов было невозможно с помощью какого-то суда.

Если ему придется выбирать между необходимостью применить силу и возможностью убежать, он всегда выберет побег, даже рискуя получить пулю в спину, и все равно — всегда, если на карту будет поставлена только его жизнь. Теперь же, взяв на себя ответственность за жизнь этой женщины, он не мог рассчитывать, что она повернется спиной к пулям. Рано или поздно ему придется ответить силой на силу.

Мрачно рассуждая таким образом, Спенсер продолжал ехать на ют, втиснутый между плотным песком пустыни и аморфным небом.

На востоке с трудом можно было различить шоссе, Спенсер же ехал без дороги.

С запада с жуткими молниями и ужасным громом надвигался дождь.

Это была серая стена, за которой полностью пропала из виду пустыня.

Спенсер учуял дождь, хотя он еще только приближался к ним. Он был холодным, пах озоном, сначала освежал, но пронизывал до костей.

— Меня совершенно не волнует то, что мне, возможно, придется убить кого-нибудь, — сказал Спенсер собаке.

Рокки все еще лежал, сжавшись в клубок.

Навстречу им рванулась серая стена. Она мчалась все скорее и скорее с каждой секундой. Казалось, что над ними нависла не только стена дождя. Почему-то это все вызывало страх перед будущим. Спенсер боялся его, так как помнил прошлое.

— Я делал это раньше и сделаю сейчас, если у меня не будет иного выхода. — Даже за шумом мотора он сейчас слышал звуки дождя, похожие на стук миллионов сердец. — И если какой-нибудь ублюдок заслуживает того, чтобы его убили, я это сделаю, и меня не будет мучить раскаяние или чувство вины. Иногда без этого не обойтись. Это — справедливость. У меня не будет с этим проблем.

Дождь обрушился на них. Струи воды развевались, как волшебные шарфы и шали, и все менялось на глазах. Светлая почва сразу же потемнела, приняв первые капли, упавшие на нее. В странном свете бури жалкие растения, которые прежде имели грязно-коричневый цвет, вдруг заблестели и позеленели. Через секунду пожухшие листья и трава стали упругими и лоснящимися, как тропическая растительность.

Но все это была лишь иллюзия.

Спенсер включил «дворники» и передний и задний ведущие мосты. Потом он сказал:

— Что меня волнует… и что меня пугает… может, я убью какого-нибудь ублюдка, который заслуживает смерти… какой-нибудь кусок помойки… но вдруг мне это понравится.

Дождь лил потоками, как, наверное, во времена Ноя. Он с такой силой барабанил по машине, что ничего нельзя было услышать. Собака, замершая в ужасе, видимо, не слышала своего хозяина, но Спенсер использовал присутствие Рокки, чтобы вслух высказать терзавшие его сомнения. И признать правду, которую он предпочитал не слышать. Он говорил вслух, потому что мог солгать в мыслях.