Варяги. Надломленный крест - Влад Поляков

Та-ак, раскручиваем дальше. Тогда мы нашли стрелочника и успокоились. Тем более, что спросить-то было уже и не с кого – те самые венеды-изменники были показательно убиты. И их смерть была представлена как месть их сородичей из Венедского Союза. Но Гуннар Бешеный и Софья с Еленой, равно как и их ведомства, то есть Тайная Стража и структура жриц Лады…. Они не принимали всерьез саму мысль о том, что венеды могли так показательно и умело добраться до изменников.

По привычке уже списали на нашего Тмутараканского и тут совершили понятную, но все же ошибку. Их убрали рядом с христианскими храмами. Рядом! А кому провернуть подобное было легче всего? Да тем, кто эти самые храмы контролирует, то есть проводникам воли Святого Престола!

Кинули… Да нет, это еще мягко сказано. Нас – и меня особенно – поимели в особо циничной форме, хотя сделали это очень даже изящно, с фантазией. Этакая политическая «камасутра», мать ее за ногу! Поневоле будешь уважать подобного противника.

– Вот ведь отпрыск Сурта и Фенрира, родившийся самым противоестественным образом! – со злостью и одновременно тенью восхищения выдохнул я. – Всех использовать ухитрился к своей и только своей выгоде. Да так дело поставил, что мы сейчас не сможем ему ничего сделать, чтобы себе же не навредить.

– Это ты о ком? – оторвался от выпивки-беседы Петля. Да и Карнаухий смотрел с интересом. Они, в отличие от остальных, еще не поняли.

– Об Иоанне XV, Папе Римском, чтоб ему самому на кресте повисеть, пример своего бога повторяя. Он за всем стоял. Именно он – тот самый паук, который сплел паутину. В нее мы все вляпались. Да так, что до сей поры так и не смогли понять. Печенежский набег, взятие хазарами Белой Вежи… Затем вся та нелепа у Переяславца, которая должна была снять с шахматной доски фигурки базилевса и болгарского правителя, выставив нас как виновников случившегося. Нам еще и ложный след подбросили!

– Венедов, – процедил стремительно трезвеющий Ратмир. – И вся начавшая война…

– Всего лишь средство для того, чтобы отвлечь регентш империи от делишек самого Папы. А он явно собрался последовать примеру Иоанна Двенадцатого и стать независимым от воли императоров. Мы ему еще и снова помогли, Генриха Баварского взбаламутив.

– Нам это было выгодно, брат.

– Знаю, Магнус, знаю. Обидно, что ничего теперь не поделать, мы вынужденно играем на одной стороне со Святым Престолом. У нас, изволите ли видеть, общие цели – ослабить Священную Римскую империю, прирезать новые земли к своим странам, да еще союзниками обзавестись, которые должны вассалами стать со временем. Единственная разница в том, что мы славянско-норманнскую кровь вокруг себя собираем, а он италийцев намерен в единое целое сшить. И все равно – великий хитрец!

Ненадолго повисло молчание. Ну да, все явно прониклись масштабом интриги, которую ухитрился провернуть Джованни ди Галлина Альба. И желание оторвать одну голову, увенчанную тиарой, присутствовало у всех собравшихся. Нехилое такое желание! Но желание будет вынуждено уступить целесообразности. По крайней мере, пока.

– И все же как место для переговоров будет выбран Рим. Теперь точно Рим, – усмехнулся я. – Справедливым будет договориться о мире в том месте, где была развязана эта война. Правда, сдается мне, Рим уже будет не столицей Священной Римской империи, а чем-то иным.

– Я в этом тоже не сомневаюсь…

– Да уж никто из здесь присутствующих не сомневается, Магнус. Кстати, а не написать ли мне письмо Папе Иоанну Пятнадцатому?

– Зачем? – слегка даже опешил побратим, да и остальные удивились.

– Ну уж точно не для того, чтобы пожелать ему крепкого здоровья! Намекнуть, что мне все известно о его кознях. К тому же еще и предостеречь… Дескать, если почую, что очередные пакости ведут в Рим, то у Руси обязательно найдутся возможности ответить. Да так, что всему Риму тошно станет. Папа не глупец и не великий храбрец, он должен правильно понять суть послания.

– Может быть, нам…

– Кого-то из его жрецов…

– Укоротить…

– На целую голову?

– Хорошее будет послание, – мечтательно улыбнулась Елена. – В довесок к письму.

Да, было бы хорошо… но неуместно.

– Пока не стоит. Обойдемся чернилами, а кровь подождет. Не стоит слишком часто использовать такое средство, как убийство кого-либо из приближенных наших противников.

– Слишком часто?

– Да, Софья. Мы даем знак Доброге…. Дядюшка Владимира Тмутараканского, муженька ромейской базилиссы Анны, слишком зажился. Пришла ему пора с Хель повстречаться.

Такой довод был хорошо воспринят. Действительно, слишком много смертей за короткое время – не лучший вариант. Ну а мне предстояло как следует подумать, что именно и в каких выражениях будет отражено в письме-предупреждении Папе Иоанну XV. Чувствую, то еще выйдет послание!

Ноябрь (грудень), 990 год, Рим

Странное это чувство, когда исполняются, казалось бы, самые сокровенные желания. Радость, почему-то соседствующая с опустошенностью. Удовлетворение, приправленное желанием снова испытать только что пережитое чувство. И время от времени уколы страха… Опасения насчет того, что полученное все еще можно потерять, если только осмелишься почувствовать себя в полной безопасности.

Именно так ощущал себя Иоанн XV ясным осенним днем, находясь в самом сердце своей власти, в замке Святого Ангела. Прошедшие месяцы очень многое изменили. И Джованни ди Галлина Альба хорошо помнил, какой день стал чуть ли не поворотным. Тот самый день, когда Трибуно Меммо сложил с себя регалии венецианского дожа, объявив при всем народе Рима, что отныне он идет по духовному пути.

Эти слова были сказаны им спустя несколько дней после того, как произошла подробная и вдумчивая беседа между ним и Иоанном XV. По ее исходе богобоязненный и слабохарактерный Трибуно Меммо променял власть над Венецией на сан епископа и должность хранителя «великой реликвии» – куска креста с кровью Иисуса Христа. Ну и еще одно обещание было дано – то, что он в скором времени станет кем-то большим, чем просто епископ. Этого… хватило. Как для отречения от мира, так и для того, чтобы даровать свою полную поддержку Пьетро Орсеоло. А поддержка прежнего дожа многое, очень многое значила. Особенно вкупе с поддержкой самого понтифика.

Так что ничего удивительного не было в том, что по возвращении в Венецию Пьетро Орсеоло, добавив к свои сторонникам еще и сторонников прежнего дожа, без особых сложностей получил власть. И теперь дожем был человек не просто многим обязанный Святому Престолу, но еще и накрепко прикованный к понтифику какое-то – и не самое малое – время. Подписи Орсеоло на кое-каких бумагах надежно это обеспечивали.

Затем вернулся из Тренто назначенный легатом Ласло Фидеш. С хорошими вестями вернулся, ведь ему удалось не просто встретиться с Генрихом Баварским, но и договориться о многом. Нейтралитет с возможным потом союзом. Оборонительным, но большее Иоанну XV и не требовалось пока. К тому же прибавлялась готовность мирно поделить со Святым Престолом и Венецией маркграфство Верона. Хотя Генрих Строптивый сумел выжать из легата немало: коронацию в Риме, в Соборе святого Петра, личное благословение понтифика, союз еще с Венецией и Уго Тосканским. Зато Бавария Генриха не будет лезть в италийские дела, с условием того, что Святой Престол отступится даже от самой мысли расширить Патримониум Святого Петра на земли германские.