Гильдарский Разлом - Сара Коуквелл

Апотекарий отвернулся и посмотрел на своего командира.

— В их сердцах тлеют сомнения насчет искренности прогностикаров. Если мы разожжем их, если сможем превратить из чего-то безобидного и неопределенного в нечто осязаемое, то сможем расколоть Серебряных Черепов изнутри.

— Интересная перспектива, Гарреон. — Черное Сердце забарабанил когтями искусственной руки по бедренной пластине брони, а затем воздел указательный палец другой руки к небесам. — Посмотри, мой старый друг, — сказал он с непередаваемым удовлетворением. — Они проглотили наживку.

Предрассветное небо прочертили яркие полосы света, когда десантные капсулы и боевые корабли ордена Серебряных Черепов вошли в нижние слои атмосферы. На лице тирана заиграла жестокая усмешка.

— Как я и планировал, — довольно сказал он. — Они идут.

— Подтверждение, капитан Аррун. Развертывание четвертой роты началось. Подразделения на пути к поверхности планеты.

Монотонный голос сервитора разнесся в комнате вооружения Арруна. Капитан машинально кивнул, прежде чем подтвердить, что понял. Он уже успел навестить часовню, где преклонил колени перед статуей Бога-Императора, чтобы немного успокоить царящую в душе тревогу. Нравилось ему или нет, но высокий титул магистра флота означал, что ему следовало оставаться здесь, на борту «Грозного серебра», вместо того чтобы сразиться с ненавистным врагом на земле. Он тихо прошептал молитву и извинился перед далеким Богом-Императором Человечества за то, что на миг пожелал отказаться от своих обязанностей.

Капитан не сомневался, что Бог-Император простит его минутную слабость, но все же корил себя. Космический десантник мог быть преисполнен стремления свершить волю Императора, но также у него были обязанности перед орденом.

Конечно, теперь Аррун взвалил на себя также дополнительную ответственность перед юношей, навеки заключенным в прозрачную трубу вдали от этого спокойного места на инженерных палубах. Именно благодаря его стараниям Волькер и «Грозное серебро» стали единым целым. И именно под его неусыпным надзором проект будет завершен.

Его охватила гордость, и все былые промахи несколько отступили. Несомненно, его умения и таланты здесь будут востребованы. При необходимости капитан без труда сможет высадиться на планету. Конечно, если на такую необходимость укажут предзнаменования.

Размышления Арруна плавно перетекли в другое русло. Бранд шел на поправку, и хотя старшего прогностикара не будет на поле вместе со своей ротой, его подчиненные вполне могут заменить его. Состояние Бранда было тяжелое, но стабильное, и он вполне мог дать совет и наставление. Арруна едва ли это успокаивало. Они сражались плечом к плечу столько десятилетий, что одна мысль о вечной пустоте на том месте, где некогда стоял прогностикар, пробирала его до дрожи. Когда-нибудь это случится, но капитан был рад, что не сегодня.

Помолившись в часовне, Аррун отправился в личную комнату вооружения, где еще долгое время просидел в раздумьях, стараясь унять жажду боя, бурлившую у него в крови. Все вокруг постоянно менялось, и это его беспокоило. Капитан не был псайкером и даже никогда не надеялся на то, что обладает хоть какими-то психическими способностями, но за прошедшую пару месяцев даже он почувствовал, как в сторону ордена дуют ветра перемен. Разговоры с собратьями-капитанами и Брандом только укрепили его опасения насчет растущей горячности воинов при небольшом опыте. Такая динамика совершенно не нравилась ветерану-капитану.

Теперь он испытывал чувство вины за подобные мысли.

— Прости меня, далекий Отец, — едва слышимо пробормотал он. — Я плохо думаю о братьях, а подобному не место в сознании Адептус Астартес.

Император не ответил, но это не имело значения. Аррун был уверен, что его услышали, и этого ему хватало.

Он закрыл глаза и представил умиротворение часовни. Возможно, ему следовало остаться там подольше. Ее величественность всегда действовала на него успокаивающе, и он проводил там немало времени, разглядывая многочисленные и разнообразные трофеи роты. Мысль о тех черепах вызвала у него вспышку гордости и упрямства. Посмотри, чего добились твои боевые братья. Посмотри на Волькера. Посмотри, что ждет нас в будущем. Все его безграничные возможности. Всю его славу. Эти размышления заставили его вспомнить один из разговоров со своим советником.

— Будущее, — сказал ему Бранд за пару дней до того, как прибытие Красных Корсаров заставило их ускорить ход проекта, — это череда пустых страниц. Эти целеустремленные юные воины ждут, чтобы заполнить их историями своих подвигов, и пока мы лишь наблюдаем, они действуют. Нам не к лицу размышлять о сомнениях и сожалениях. Нашим долгом всегда было, есть и будет создавать настоящих воинов и вести за собой. Мы вступаем в новый этап истории Серебряных Черепов, Дэрис. Ни ты, ни я не можем остановить ход времени. Это неизбежность, как волны Маре Аргентиум, бьющие о берега Варсавии.

Бранд сказал правильные, нужные слова. И все равно они не могли унять сомнения в сердце капитана. Он неохотно оторвался от своих размышлений, поднялся на ноги и быстро покинул комнату вооружения, чтобы занять положенное место на мостике корабля.

Над горизонтом занимался бледный свет, когда появились ревущие десантные капсулы Серебряных Черепов. Красные Корсары, вставшие на защиту завода, видели в них предвестников грядущей битвы. Обе стороны приготовились к бою. Обе жаждали пролить вражескую кровь.

Словно аккомпанируя происходящему, в горах пророкотал гром. К раскатам добавился рев ретродвигателей, которые начали замедлять капсулы для минимизации удара. Грохот стоял оглушительный.

После того как капсула с Маттеем и его отделением на борту врезалась в феррокрит посадочной площадки, она гордо застыла серо-стальным символом стойкости ордена. Капсула оставалась стабильной и неподвижной несколько секунд, затем заряды, держащие двери, детонировали. Они раскрылись, словно лепестки распускающегося цветка, который приветствовал розовый рассвет Гильдара Секундус.

Вокруг падали и раскрывались другие капсулы. Под ногами змеились тонкие трещины, земля сотрясалась от приземления других судов, ударяющихся о землю с громадной силой. Маттей, поглощенный операцией, все же позволил себе краткий миг гордости и удовлетворения, когда посмотрел вверх. Он испытал приятную дрожь восхищения, наблюдая за несущимися во многих километрах над ними кометами с другими его братьями по оружию. Затишье перед бурей — миг, от которого сержант никогда не уставал. Видеть, как высаживаются боевые братья, было для него огромной честью.

Как и все Адептус Астартес, Маттей обладал непоколебимой верой в Императора и в свою миссию нести Его волю и слово тем, кто не мог — или не хотел — услышать Бога.

Во время спуска капитан Аррун сообщил, что один из воинов отделения Портея укрылся в горах, и теперь Маттей во все глаза смотрел на вокс-руну, мигающую на ретинальном дисплее шлема. Сержант моргнул, отправив повторяющийся сигнал по защищенному каналу. Курис, несомненно, будет ждать контакта с братьями, и, как только до него дойдет передача, потерянный воин вернется в бой.