Идеальное несовершенство - Яцек Дукай

– Он что, выадресовался?

– Снова?

– Что ты хочешь, дикарь…

– Кто-то, полагаю, должен обучить его основам savoir-vivre. Если уж он гражданин Цивилизации —

– По крайней мере, он оставил манифестацию.

Слышу, следовательно, они хотели, чтобы я услышал.

= Осмос информации через мембраны Полей Плато —

Прим Замойского подошел к большому столу красного дерева, заставленному подсвечниками, кувшинами, бокалами и тарелками с фруктами, заваленному книгами и пергаментами. Тут был даже старый череп с трещиной во лбу. Кость в желтом свете свечей имела цвет молочного шоколада. Под зудежь менеджера оэс Адам поспешно выбрал для своих комнат шаблон Да_Винчи_VII – иконка эта напоминала ему печать Ортодоксии HS.

Игнорируя вопросы гостей, он развернул наибольший из рулонов. Это была карта неба AD 2100, видимого из оригинального положения Земли. Начерченная красными чернилами стрелка указывала на звезду с относительно низкой яркостью, в созвездии Льва.

Адам прижал концы пергамента тяжелыми подсвечниками.

Кивнул Мойтлю, который единственный не подошел к столу.

– Геката, – сказал ему Замойский, указав на звезду. – Но вы назвали ее иначе. Дрейфусс, как мне подсказывают. Это туда ты полетел. Там ты пропал.

Мойтль взглянул вопросительно, опасно наклонившись над столом. Левую руку упер между миской и черепом, и с этой позиции поглядывал то на Замойского, то на карту.

– Пункт назначения, – говорил Адам. – Такие координаты я дал тебе тогда. Дрейфусс. И это именно те четыре украденных кубических парсека, верно? Так сказал мне Император; это они. Украли тебя вместе с ними. Тебя, Клыки, твои останки, – яд умасливал его язык, слова стекали все глаже, они же не могли его прервать, стояли и слушали. – Колодцы передавали правдивую информацию. Я прапричина этой войны. Поскольку, полагаю, никто ведь из вас не верит в такие совпадения: что ту же самую звезду, к которой «Волщана» бросило на крафтволне из-под Провала Эридана и к которой полетел Мойтль, теперь случайно вырезали из вселенной. Кто конкретно ведет переговоры с Деформантами?

– Ну, знаешь ли! – вскинулся Мойтль.

– Кто ведет переговоры с Деформантами?

– Сколько ты еще помнишь, стахс? – спросилу Штерн.

– Утечки из Колодца Времени тут ни к чему, – сказалу Кресс.

– Стахс Джудас горячо просит тебя о позволении полной архивации, – сказалу Патрик Георг. – Цена обговариваема. Стахс?

Се́кунд Замойского рявкнул приказ, и в камине с гулом треснуло полено, а пламя свечей выстрелило снопами искр под высокий потолок.

Прим Замойского поднял палец.

– А не то я вас утихомирю.

Патрик и Мойтль переглянулись с пониманием.

– Ого, – проворчал Мойтль.

Выпрямился, налил себе вина и одним движением опорожнил бокал.

– Ого, – саркастически согласился Замойский. – И советую о том помнить. Слышит ли меня Джудас?

– Да, – ответили одновременно Кресс и Патрик Георг.

– Это хорошо, – Адам глубоко вздохнул. – Я бы теперь хотел —

– Я уже копирую на твои Поля полный архив сканов со свадьбы Беатриче и Форри, стахс, – прервалу его Кресс. – Возмещение за все обиды добровольно выплатит «Гнозис», нет необходимости обращаться в арбитраж судов Ложи. Совокупность относящихся к тебе рапортов из Колодца Гнозиса будет предоставлена по желанию.

Прим Замойского немо шевельнул губами. Секунда, две, три. Наконец Адам пришел в себя настолько, чтобы отвести взгляд от примовой инклюзии.

Вот что называется: быть призванным к порядку! Он невольно горбился, прятал голову между плеч. Ты думал, тут что-то от тебя зависит, и ты можешь чем-то управлять? Мы видим тебя насквозь, стеклянный цыпленок.

Он тяжело сел на высокий стул темного дерева – манифестация, из которой изъяли четверть души.

Мойтль недовольно кривился.

– Сойди с него, – посоветовал он инклюзии.

= Насколько глубоко дотягиваются эти их поведенческие модели френа?

= Если обладают твоими свежими архивациями, сканом твоей актуальной пустышки и записью процесса имплементации, можно надеяться на высокую точность симуляции. Очевидно, со временем она уменьшается; но все же.

= Как с этим справиться?

= Будь ты фоэбэ, это не представляло бы проблемы. В случае стахса, все очень непросто.

= Говори.

= Базовые правила, которые соблюдают все. Никогда, ни при каких условиях добровольно не открывай имеющейся у тебя информации. Как можно реже манифестируйся в местах публичного сканирования. Избегай проявления эмоций, сформулированных неконвециональным способом. Конвенции – безопасны. Не действуй по первому рефлексу: чем дольше раздумываешь, тем больше случайность окончательного решения. Создавай дезинформационный шум.

= Как?

= Существуют приложения, рандомизирующие поведение манифестации. В рамках этой оэс —

= Вперед.

Он надеялся, что никогда больше не испытает такого унижения. Услышать из чужих уст отповедь на неоглашенные еще секреты и планы! Некоторым образом, это было хуже всего, что он тут испытал – ибо давало понять, кем/чем он на самом деле для них является: примитивной программой с низа Кривой.

– Теряем время, – повторилу Кресс.

Замойский поднял голову, воскликнул:

– Деформанты. Casus belli. И состояние переговоров.

– Ты о протоколе расхождений, стахс? – отозвалусь Штерн.

– Да, – примовая Замойского выпрямилась на стуле. – Те Клыки, которые вы, якобы, у них похитили. И зачем? Чтобы вырезать Гекату с Мойтлем? Ведь никто не знал координат. Но Клыки Деформантов оказались использованы, Геката, то есть Дрейфусс, взят в Порт, Мойтль убит, война – развязана, галактика коллапсирована – и все потому, что я напился.

Теперь наступил едва ощутимый миг неуверенности, как у Крессу, так и у Штерну. Замойский даже нахмурился: какие же расчеты вели инклюзии «Гнозиса» и Официума, что это оказалось заметно даже в к-времени?

В свою очередь, манифестации Крессу и Штерну синхронно оглянулись на Мойтля.

Тот даже отступил на шаг, отходя от стола, тем самым отделяя себя от них.

– Что?..

= Императорское инфо, высший приоритет: два Г-планка тому назад наступило перемирие, фронтовые инклюзии Деформантов и Цивилизации достигли начального понимания. Развернуть?

– Конец войне? – удивился Замойский.

Но прим заложил ему ногу за ногу. Это настолько поймало Адама врасплох, что он чуть не упал со стула. Не его воля, не его движение, не его намерение и исполнение.