Кто в теремочке умрет? - Татьяна Луганцева

– Я не знаю, дорогой, я не хотела, чтобы наша любовь прошла, но возник он, и все перевернулось, и назад ничего не вернешь, прости.

– Как просто…

– Как просто, и как сложно, – не согласилась она с ним.

Конечно, она не хотела вычеркивать из памяти годы, проведенные вместе с мужем. Но и жить так, разрываясь между двумя мужчинами, она тоже больше не могла. Никогда Яна не была в такой ситуации, и она ее убивала. Она не понимала женщин, которые находили в этом удовольствие и могли так жить годами. Ее прямота не позволяла ей так поступать. Сказано – сделано. Яна забрала сына, вещи и переехала в новую квартиру. Конечно, не каждой женщине ее финансовые возможности позволяли воплотить такое решение в жизнь. Самым неожиданным для Яны стало то, что домоправительница Ричарда, растившая его чуть ли не с детства, ушла вместе с ней.

– Как я доверю тебе внука? – возмутилась она. – Вова без меня не сможет, а Ричард уже большой мальчик.

– Вы всегда недолюбливали Карла, – сказала Яна.

– Я с первого дня знала, что он разрушит счастье моего Ричарда. Между тобой и этим князем всегда проскакивали искры высокого напряжения, и я знала, что загоревшееся пламя уничтожит все. Я не стану упрекать тебя, я просто буду рядом.

После таких слов Агриппины Павловны Яна благодарно всплакнула на ее плече. Она приняла ее жертву, так как без нее действительно была как без рук. На работе дела у Яны шли тоже не лучшим образом. Хирург, работающий у нее в стоматологической клинике «Белоснежка», допустил досадную оплошность. Он сделал обезболивание для удаления зуба с правой стороны челюсти, а удалил зуб с левой стороны челюсти, фактически вживую. И вот теперь сам хирург Михаил и пострадавший пациент Леонид Станиславович сидели у нее в кабинете и разбирались. Яна понимала, что Миша допустил самую настоящую врачебную ошибку, но в то же время она не хотела совсем уж топить врача своей клиники.

– Так как же это все-таки получилось, Михаил Алексеевич? – спросила Яна.

– Не знаю… бес попутал. В тот день все пациенты шли с удалением на правой стороне, вот я и сделал туда анестезию.

– Ага, а удалил с левой стороны! – взвизгнул Леонид Станиславович.

– Удалил-то тот зуб? – уточнила Яна.

– Тот.

– Какие тогда могут быть претензии? – не поняла она.

– А вам удаляли зуб без анестезии? Да я чуть с ума не сошел от боли! – продолжал брюзжать Леонид Станиславович.

– Что же вы сразу не сказали, что у вас обезболена другая сторона? Что вам больно? – допытывалась она у пациента.

– Правильно, я еще сейчас и виноватым окажусь. Откуда я мог знать, как должно быть?! Я в первый раз удалял зуб, особо не поразговариваешь, когда у тебя во рту металлические щипцы торчат! Я от боли чуть сознание не потерял! Да я в суд подам на вас за живодерство, за пытки!

– Что вы хотите? – напрямую спросила она его.

– Десять тысяч рублей за моральный и физический ущерб!

– Пишите расписку, что не имеете к нам никаких претензий, и получите деньги.

Конфликт был улажен. Яна еще раз провела профилактическую беседу с доктором и осталась в кабинете одна. Карл звонил ей каждый день, она даже заблокировала номер его телефона. Сейчас она не была готова с ним говорить, а он не решался прилететь в Россию, зная, что вызовет этим гнев Яны и еще больше усугубит их непростые отношения.

– Яна Карловна, – щелкнул селектор в ее кабинете, – вам междугородный звонок.

– Меня нет! – рявкнула она.

– Женский голос, – пояснила секретарь.

– Соедините, – попросила она.

– Яна? – раздался глухой голос на другом конце провода.

– Я слушаю.

– Это Агнесса, ваш детективный компаньон.

– Как дела? Рада тебя слышать, – ответила Яна.

– Дела мои таковы: я вылетаю сегодня в Москву.

– Зачем?

– На встречу с вами. Мне необходимо с вами…

– Давай на «ты».

– …с тобой поговорить. Но я в России у вас ничего не знаю…

– Не бойся, медведи по улицам сейчас не ходят, не сезон… – успокоила ее Яна, – говори номер рейса, я тебя встречу.

Погода, несмотря на лето, теплом не баловала, не то, что в солнечной Чехии. В Москве моросил дождь. Яна стояла в толпе встречающих в коротком ярко-желтом плаще, голубых укороченных джинсах и в туфлях на высоченных шпильках. Агнессу она заметила сразу, так как та возвышалась над головами других пассажиров. Агнесса приветственно помахала Яне рукой. Бывшие напарницы встретились, поцеловались, и Яна взяла у Агнессы дорожную сумку с ремнем через плечо, а у гостьи осталась большая сумка на колесиках.

– Как у вас холодно! – поежилась Агнесса, одетая в легкий брючный костюм цвета слоновой кости. – А я ничего не взяла из теплой одежды.

– Ничего, сейчас приедем ко мне домой, подберем тебе что-нибудь из моей одежды, у меня одних плащей добрая дюжина.

Яна провела гостью к своему красному «Пежо» и кинула сумку в багажник.

– Сейчас быстро доедем с ветерком, – пообещала она.

Квартира Яны находилась в элитном новом доме на втором этаже. Квартира была с евроремонтом, только груды сваленных вещей портили картину.

– Не обращай внимания на беспорядок, – переступила через тюк с одеждой хозяйка дома, – недавно переехала, и все никак руки не доходят разложить вещи по местам.

– Ты переехала? – переспросила Агнесса, проходя вслед за Яной в просторную кухню.

– Разъехалась с мужем.

– Сочувствую.

– Ты первый человек, который сочувствует мне, остальные обвиняют во всех смертных грехах.

– Ты всегда сможешь поменять квартиру на замок, – подмигнула ей Агнесса.

– И ты туда же! Я себя и здесь неплохо чувствую. Знаешь, положа руку на сердце, я понимаю, что у князя, представителя древнего рода, все-таки спутницей жизни должна быть не такая женщина, как я.

– Да? Кто это сказал? Сердцу не прикажешь, – не согласилась Агнесса.

– Ага, а еще есть пословица о том, что любовь зла, полюбишь и козла, так вот я этим козлом быть не хочу!

Яна щедро сыпанула растворимого кофе в две чашки и обернулась к Агнессе:

– С сахаром?

– Две ложки.

Яна заварила кофе, достала из холодильника с красивой прозрачной панелью вместо глухой двери пирожные-эклеры, поставила все перед гостьей и спросила, присаживаясь напротив:

– Ну, какие дела привели тебя ко мне?

– Терезию оправдали, – выдала Агнесса, глядя на Яну своими косыми глазами.

– Как оправдали?! Почему?!