Цикл Дегона. Бог-амфибия - Вольфганг Хольбайн

— Ни один из нас не может причинить вреда другому. Мы не можем обойтись друг без друга, — продолжил я. — Почему бы нам не перестать вести себя как дети, Дагон? Этот амулет для тебя бесценен. Я нужен тебе. Не знаю как, но Андара что-то сделал с этим амулетом, так что он теперь защищен. Лишь в моих руках он способен сделать то, что тебе нужно. Лучше скажи, зачем он тебе? Он позволит тебе управлять кораблем?

Дагон кивнул.

— А что нужно тебе? — спросил он.

— Я хочу, чтобы ты сохранил жизнь людям на борту «Наутилуса», — ответил я. — Я хочу свободы для меня и жителей Фирт-Лахлайна.

— И это все? — усмехнулся Дагон.

— Нет, не все, — ответил я, качая головой. — Я хочу, чтобы ты отпустил Баннерманна и эту девушку. — Я указал на Дженнифер, которая стояла в стороне, молча слушая наш разговор.

В этот момент я не смотрел на нее, но все же заметил, как она испугалась при моих словах. Дагон рассмеялся.

— Ты дурак, Роберт Крейвен. Я не могу дать тебе то, что мне не принадлежит. Эта девушка находится при мне добровольно. Она вернулась после того, как ты увел ее отсюда. И она будет возвращаться ко мне, сколько бы ты ее ни забирал. Ты что, считаешь, что я заставляю этих людей служить мне? — Он покачал головой. — О нет! Они делают это добровольно.

— И они добровольно идут на смерть?

Дагон поморщился.

— Я не в ответе за то, что делает Макгилликадди, Роберт Крейвен. Он человек. А если человек убивает человека, то меня это не касается. Разве я виноват в том, что представители вашей расы не могут устоять перед искушением власти? Мужчины и женщины, которые взойдут со мной на борт «Дагона», сделают это по собственной воле.

— Они пойдут за тобой, ведомые твоими обещаниями! — возмущенно воскликнул я. — А твои обещания — это ложь, с помощью которой ты заставляешь их служить тебе.

— Это не ложь, Роберт.

Запнувшись, я обернулся и посмотрел на Дженнифер. Она подошла поближе и заглянула мне в глаза.

— Это не ложь, Роберт, — повторила она. — Дагон обещал нам новый мир. Мир без страха и неравенства. Мир для нас одних. Мы следуем за ним добровольно.

Я был изумлен, но меня удивили не столько слова Дженнифер, сколько мои собственные ощущения, возникшие при этом. Девушка безотчетно верила в то, что говорила. Я попытался проникнуть в ее разум и поразился, с какой легкостью мне удалось это сделать. Ее и в самом деле не принуждали. До этого я считал, что Дагон овладевает разумом своих сторонников так, как я сделал это с Фрейном. Но это было не так, по крайней мере, в отношении Дженнифер. Она полностью отдавала себе отчет. То, что она говорила и делала, соответствовало ее желаниям.

— Но это… это будет его мир, Дженнифер, — запинаясь, произнес я. — Он, как и раньше, хочет, чтобы вы служили и поклонялись ему.

— Ну и что? — спросила Дженнифер. — Что в этом плохого, Роберт? У всякого народа есть бог. Каждое человеческое сообщество поклоняется какой-либо силе.

— Но речь ведь не об этом! — с нажимом сказал я.

Однако Дженнифер вновь покачала головой, и я почувствовал, что теряю почву под ногами.

— Почему? — воскликнула она. — Потому что ваш бог невидим? Потому что он лишь абстракция? А кто сказал, что бог мусульман или христиан лучше или хуже, чем Дагон? Разве Дагон требует большего, чем Яхве или Аллах? Разве преступления, совершаемые от его имени, ужаснее тех, что совершались во имя богов?

Вспомнив о крестовых походах, я промолчал. Я по-прежнему не мог принять эту мысль, но уже чувствовал, что вскоре мое сопротивление будет сломлено. В конце концов, власть христианства и других мировых религий основывалась на крови и слезах.

И тут я обнаружил несоответствие.

— Но разница все же есть, Дженнифер, — сказал я. — Христианский бог, Будда и Аллах — это принципы справедливости. И вина людей в том, что они обратили эти принципы во зло. Но Дагон — это человеческое существо, которое обрело силу демона.

— А даже если и так, то это ничего не меняет, Роберт, — уверенно произнесла Дженнифер. — Ты требуешь нашей свободы, но ведь именно свободу он нам и обещал. Он поведет нас в новый мир. Мы должны служить и поклоняться ему. Но это совсем невысокая цена.

— Надеюсь, что ты не ошибаешься, — тихо произнес я.

Дженнифер повела рукой.

— Оглянись вокруг, Роберт, — сказала она. — Ты ведь видел этот город, каким он был до того, как приплыл «Наутилус» и разрушил его. Этот город построили люди, которые любили Дагона так, как любим его мы. Ты видел, каким он был прекрасным? Неужели ты думаешь, что люди могли бы построить что-то подобное лишь из страха? Нет, Роберт. Для созидания необходима сила любви.

Я не стал продолжать спор. Это было бессмысленно. Возможно, Дженнифер была права. Исходя из принципов, которыми руководствовались я и мои друзья, мне, вероятно, не стоило судить о жизни вообще. Я был богат, и, в сущности, меня не обременяли какие-либо заботы. А чего ждать от жителей маленького прибрежного селения? На что они могли надеяться в своей жизни, если каждый день по шестнадцать часов проводили в тяжком труде? О чем им оставалось мечтать, если все их дни были наполнены страхом перед болезнями, войнами и старостью? Этим людям нечего было терять.

По всей вероятности, Дагон прочитал мои мысли, так как поспешил встать между мной и Дженнифер и указал рукой на потолок зала.

— Убедись сам, Роберт Крейвен. — сказал он. — Ты можешь пойти со мной на рассвете, когда взойдет солнце, и спросить каждого, кто поднимется на борт «Дагона», хочет ли он остаться. Я никого не буду заставлять идти со мной против его воли. Все они поступают по собственному желанию.

Он выдержал точно отмеренную паузу, покачал головой и обнял Дженнифер за плечи.

— Я не враг вам, Роберт Крейвен. Я мог бы уйти и бросить вас на произвол судьбы, но я вас предупредил, хотя вы разрушили все, что я создал. Я отзову своего слугу и освобожу «Наутилус», но я не могу дать тебе то, что мне не принадлежит.

— А Баннерманн? — спросил я.

— Он ждет нас на борту «Дагона». Если он захочет, то вернется к тебе. Ну, что ты решил?

Я медлил. Да, я прекрасно понимал, что в этот момент совершаю одну из самых больших ошибок в своей жизни, но все же кивнул.

Хотя несколько мгновений назад Говарду казалось, что это невозможно, вода вокруг «Наутилуса» стала еще темнее. Свет лампы, закрепленной на его шлеме, рассеивался и исчезал уже через несколько шагов, как будто его поглощала бесконечная чернота. Из-за того, что озеро было наполнено маленькими черными пятнами, казалось, что кошмарное чудовище превратило в протоплазму саму воду.

Когда в нескольких шагах от него зажегся второй слабый огонек, Говард разглядел широкое лицо Рольфа, белевшее за круглым окошком шлема. Губы его телохранителя и друга скривились в горькой улыбке, а движения были еще более неуклюжими, чем ожидал увидеть Говард, который знал, как трудно передвигаться в таком неудобном костюме. Свернутый кабель в руках Рольфа напоминал большую черную змею, скалившуюся медными зубами.