Темное наследие - Александра Бракен

– Да. У нее хорошо получается. Даже моя мама ее слушается. Ой, как невежливо получилось – ты не хочешь кофе? Я могу принести из дома еще чашки.

Пусть еще несколько минут назад мой живот и сводило от голода, сейчас я вряд ли была в состоянии хоть что-то проглотить. Я покачала головой.

– Мы не голодны, – сказал ему Роман.

– Что ж, по крайней мере, присядьте, – предложил Клэнси. – Или стойте, если вы торопитесь – я не против.

И это тоже не изменилось: он по-прежнему слишком много говорил.

Роман посмотрел на меня, ожидая каких-то подсказок. Глубоко вдохнув, я кивнула и поставила стул прямо напротив Клэнси. Роман, положив руку на спинку стула, прикрывал меня со спины. Костяшки его пальцев касались моего плеча – и это успокаивало, пусть даже мои нервы искрились от напряжения.

Сложив руки на груди, я откинулась назад.

– Ты меня узнал? Ты знаешь, кто я?

– Из новостей, – пояснил Клэнси и еще раз пристально взглянул на меня. – О тебе говорят хорошее и плохое. Предполагаю, что плохое – неправда.

– Неправда, – подтвердила я. – Но твои охранники, возможно, не так быстро мне поверят.

– Охранники? – повторил Клэнси, наклонив голову набок. – Нет, один – это помощник моей мамы, а второй – ее водитель. Зачем нам вообще охрана?

– Потому что вы… – Вот черт.

– Известны, – закончил Роман.

Услышав это слово, Клэнси рассмеялся, а у меня по коже побежали мурашки.

– Наверное? Первый задокументированный случай потери памяти в результате применения процедуры сойдет за известность. К маме часто приходят коллеги, чтобы провести какие-то тесты и проверить, не изменилось ли что-нибудь.

Я прикусила губу, стиснула руки на коленях. Нужно быть осторожной. Мама сконструировала для него новую личность. Он не помнил ничего о своей прошлой жизни, кроме того, что Лилиан – его мать. Ничего об отце-президенте, ничего о своих способностях и ничего о хаосе, причиной которого он стал.

Как же Лилиан объяснила ему потерю памяти? Побочный эффект операции, так? Должно быть, очень утомительно отгораживать его от правды. Кто-то, наверное, за это зарплату получает.

– Время от времени кто-то пытается сфотографировать меня, когда мы едем в ресторан, но я не понимаю, зачем. Если люди хотят знать, что я делаю, они могут просто позвонить и спросить. Я с удовольствием отвечу им, что нет, я по-прежнему не помню ничего о своем детстве, не помню, каково это – быть Зеленым, но я буду более чем рад прочитать им доклад, над которым работаю для школы.

– Ага, – поддакнула я. – И о чем он?

Еще одна слишком непринужденная улыбка.

– «Точки пересечения веры и насилия в первые годы существования Плимутской колонии[8]».

В глубине души я ощутила какое-то неясное беспокойство, но сейчас отмахнулась от него. У меня еще будет время проанализировать его интонацию и его снисходительную улыбку – когда мы уберемся отсюда подальше.

– Ты сказал, Руби упомянула, что мы придем, – напомнила я. Вытащив из заднего кармана фото нас четверых, я сложила его так, чтобы было видно только Руби и кусочек Лиама. – Ты говоришь об этой девушке?

– Ну да, – ответил Клэнси, положив руку на стол. Я взглянула на Романа, но он наблюдал за тем, как Клэнси с отсутствующим видом поглаживает ручку ножа для масла. – Это Руби. Моя подруга детства. Единственная, кто беспокоится обо мне и время от времени навещает. Откуда ты ее знаешь?

Когда он назвал Руби подругой, мне захотелось перегнуться через стол и хорошенько ему врезать. Словно почувствовав это, Роман еще раз легонько ткнул меня костяшками пальцев – будто вопросительно.

Я прижала правую руку к плечу, наклонившись над столом, чтобы замаскировать это движение.

– Некоторое время она заботилась и обо мне, – сказала я. – Когда она была здесь в последний раз?

– Примерно месяц назад, но она часто бывает у нас. Примерно раз в три месяца или около того, а иногда и чаще.

Так часто? Рука скользнула вниз. Я понятия не имела, что Руби вообще виделась с семейством Греев, а она, оказывается, делает это постоянно. Лиам не пытался ее контролировать, но его желание защитить Руби могло переходить все разумные границы. Из-за Клэнси погиб брат Лиама, Коул. Могу поклясться, что именно Клэнси Грея Лиам ненавидел больше всего на свете. Представляю, как бы он отреагировал, если бы узнал об этих визитах Руби туда, где ее могли легко отследить, и о том, что она проводила время с этим переродившимся насекомым…

Видимо, она ему не сказала.

– Ты тоже о ней беспокоишься, верно? – Клэнси наклонился вперед, положив руки на колени. – Она просто кажется такой… одинокой, понимаешь? Уставшей и грустной, будто тяжесть всего мира лежит у нее на плечах, и это невыносимо. Иногда она открывалась мне – говорила, что чувствует себя в ловушке, в одиночестве. И я думал: может, я ее единственный друг.

– Нет, – сказала я холодно – сильнее, чем хотела, – ты не ее единственный друг.

– Я не хотел тебя обидеть. Она так редко говорила об отношениях с другими людьми, что такой вывод казался очевидным. Но, возвращаясь к тому, о чем ты спросила: в последний раз, когда Руби приходила сюда, она сказала мне, что уходит, и ее долго не будет. И тот, кто будет ее искать, может появиться здесь. Она действительно ушла так поспешно?

Какой же глупой и маленькой я еще была: конечно, она не имела в виду меня лично. Она имела в виду любого, кто обнаружит ее исчезновение.

– Ага, – смогла выговорить я. – Взяла и исчезла. Мы беспокоимся.

– Тогда все понятно. – Клэнси провел рукой по волосам. – Похоже, это было в каком-то смысле неизбежно. Словно она больше всего на свете хотела побыть в одиночестве.

Шум помех снова вернулся, взревел в ушах.

– Руби не сказала, куда направляется? – спросила я, чувствуя, как ускользает последняя надежда.

Он покачал головой.

– Нет, но она оставила мне телефонный номер – на случай непредвиденной ситуации.

– Мог бы с этого и начать, – процедил Роман.

– Я хотел убедиться, что вы не собираетесь ей навредить, – ответил Клэнси, бросив на него острый взгляд.

Никто не навредил ей больше, чем ты.

Но она пришла сюда. Она обратилась к нему.

– Джон? – Из дома донесся мужской голос. – Ты опоздаешь в школу…

Похоже, Приянке пришлось отпустить свою жертву. Я вскочила со стула, разрываясь между желанием скорее сбежать или вцепиться в рубашку Клэнси и трясти его, пока он не скажет мне номер.