Убийца в толпе. Шиллинг на свечи. Дело о похищении Бетти Кейн - Джозефина Тэй

тех пор, как у Рози завелись деньги, мне положили – как это у них называется? – ренту. Так что теперь мне этого почти хватает.

– Откуда ваша дочь знала Соррела?

– Тетка, у которой воспитывался Берт, и Маркхэмы были соседями, и Рози с Бертом вместе ходили в школу. У них была дружба. Потом, когда Берт был еще в армии, его тетка умерла.

– Но обручились-то они уже после войны?

– Да не обручались они по-настоящему. Просто встречались, и все. Рози тогда ездила по стране с группой «Зеленый козырек», и когда была в городе или где-то рядом, они всегда видались.

– Но Соррел считал, что они обручены?

– Может быть. Еще бы! Кому не захотелось бы считать, что он обручен с моей дочкой! Больно он ей нужен, моей Рози!

– Но они ведь продолжали видеться?

– Ну да. Иногда она разрешала ему приходить к себе домой, но на людях с ним не появлялась. Да и к себе пускала не часто. Думаю, она просто не хотела резко порывать с ним, а хотела сделать это постепенно. Но честно сказать, точно я ничего не знаю, я и сама редко виделась с Рози. Правда, ничего не скажу: ко мне она всегда хорошо относилась, но я сама понимала, что ей это ни к чему. У нее там лорды и прочая знаменитая публика, а я кто такая? Простая старая тетка.

– Почему вы сразу не сообщили в полицию, что Соррел угрожает вашей дочери?

– Сначала я хотела, а потом подумала: а какие у меня доказательства? По тому, как вы сегодня меня встретили, похоже, я правильно подумала. И потом, вы бы его не вечно держали под стражей, он когда-нибудь да вышел бы и тогда все равно расправился бы с Рози. И меня могло не оказаться рядом, чтобы этому помешать. Вот я и решила покончить с этим сама, покуда могу. Нож у меня был, и я решила им воспользоваться. В прочем оружии – всяких там пистолетах – я все равно ничего не смыслю.

– Скажите, миссис Уиллис, ваша дочь когда-нибудь видела этот кинжал?

– Нет.

– Вы уверены? Подумайте хорошенько.

– Да, видела. Я вам соврала. Она была уже почти взрослая, в последнем классе. Тогда они в школе ставили какую-то пьесу Шекспира, что-то такое, где нужен был кинжал. Не помню названия.

– «Макбет»? – подсказал Грант.

– Да, верно. И она играла там героиню. Она всегда была способная. Еще когда совсем малюсенькая играла фею в школьных спектаклях. Я всегда ходила на нее смотреть. Ну вот: когда они ставили этого «Макбета», я одолжила ей кинжал, который привез ее отец из Испании. Дала на счастье. После спектакля она мне его вернула. Но счастье осталось при ней. Ей всю жизнь потом везло. Только при чистом везении могло случиться, что во время гастролей ее увидел сам Ладс, рассказал о ней Беррону и тот пригласил ее на пробу. После этой пробы она и взяла себе такое имя – Рей Маркейбл, потому что, пока она перед ним танцевала да распевала, он все время протяжно так повторял одно и то же слово: «Рее-маркейбл!» Удивительно, мол! Вот Рози и взяла себе такое имя, даром что оно совпадало и с ее собственными инициалами – Р. и М.

Наступило молчание. Баркер безмолвствовал уже довольно долго; молчал, собираясь с мыслями, и Грант. Одна лишь краснолицая толстуха, казалось, чувствовала себя вполне свободно.

– Не забудьте только одно, – снова заговорила она. – Рози должна остаться в стороне. О ней – чтоб ни словечка! Можете просто сказать, что он, мол, грозил расправиться с моей дочкой, которая сейчас в отъезде.

– Сожалею, миссис Уиллис, – ответил Грант, – но на вашем месте я бы не стал на это рассчитывать. Имя мисс Маркейбл всплывет непременно.

– Ни в коем случае! – воскликнула она. – Ни за что на свете! Это все испортит! Подумайте о пересудах, о скандале! Неужели ж у вас, джентльмены, недостанет ума этого как-нибудь избежать?

– Боюсь, тут одного ума недостаточно, миссис Уиллис. Мы сделали бы, кабы могли, но, если ваш рассказ правдив, это будет невозможно.

При горячности, которую она только что продемонстрировала, женщина, как ни странно, восприняла его слова довольно спокойно.

– Ладно, – сказала она. – Вряд ли это все сильно скажется на Рози. Сейчас она лучшая актерка во всей стране, она твердо стоит на ногах. Только уж повесьте меня до ее возвращения из Америки.

– Ну-ну, о повешении сейчас говорить еще несколько преждевременно, – с бледной улыбкой отозвался Баркер. – Ключ от квартиры у вас при себе?

– При мне. А что?

– Передайте его мне, пожалуйста. Я пошлю к вам человека, чтобы он удостоверился относительно ножен от кинжала. Где ему их искать? – сказал Баркер и вызвал сотрудника отдела.

– В комоде. На дне левого верхнего ящика, в коробочке из-под духов. И потрудитесь оставить все в надлежащем порядке, – ворчливо сказала она, обращаясь к вошедшему.

Когда человек вышел, Грант протянул ей ручку и пододвинул чистый лист бумаги.

– Напишите, пожалуйста, свое имя и адрес, – предложил он.

Она неловко взяла ручку и левой рукой не без усилий написала то, что он просил.

– Помните, я приходил к вам накануне первого слушания?

– Помню.

– Тогда вы пользовались правой рукой.

– Я могу одинаково хорошо действовать обеими руками. Это как-то называется, да я забыла как. Но когда нужно делать что-нибудь очень важное, то пользуюсь левой. Рози тоже левша. И отец мой был левша.

– Почему вы раньше не пришли?

– Не думала, что вы кого-то возьмете. А потом прочитала в газете, что у вас все решено, и подумала: надо чего-то делать. Сегодня я пошла в суд посмотреть на него.

Значит, она была в зале, а Грант ее не заметил!

– Он хоть и похож на иностранца, но, сдается, не прохвост. Да и больной совсем. Ну вот, я вернулась домой, прибралась и пошла к вам.

– Понимаю, – проронил Грант и вопросительно взглянул на шефа.

Баркер вызвал человека и сказал:

– Миссис Уиллис пока побудет в соседней комнате, а вы составите ей компанию. – И, уже обращаясь к женщине, произнес: – Если вам что-нибудь понадобится, попросите Симпсона, он принесет.

Дверь за толстухой закрылась.

Глава восемнадцатая

Заключение

– Никогда в жизни больше не буду подшучивать над вашим чутьем, – сказал после небольшой паузы Баркер. – Может, она ненормальная?

– Если под этим подразумевать логичность, доведенную до абсурда, – то несомненно, – отозвался Грант.

– Похоже, она вообще не испытывает никаких чувств ни по поводу Соррела, ни из-за себя самой.

– Да, действительно. Может, она и вправду не в себе.

– Как вы думаете, возможно ли, что все это окажется выдумкой? Ведь на первый