Двадцать отражений лжи - Ольга Шумилова

«Сюрпризом» дело не ограничилось — состроив физиономии образца «армейская парадная», эти поздравляльщики выстроились коридором перед моим креслом. Вперед строевым шагом вышел Пешш, с комично-серьезным видом вскинул руку в салюте, повернулся к «войску» и рявкнул:

— Залп в честь куратора!

В дюжине рук возникли длинные узкомордые бутылки, «залпанувшие» так, что пробки, рикошетом отскочившие от потолка, градом застучали по «торжественному построению». Последнюю бутылку в чехле от винтовки преподнесли мне и предложили застрелить кого-нибудь на потеху почтенной публике.

— Клоуны, — я повертела в руках бутылку, оказавшейся фруктовой шипучкой для детей, и сделала вид, что вытаскиваю пробку. — А ну признавайтесь, кому я должна быть благодарна за этот цирк? Чезе, нашли что отмечать, честное слово…

— И не надо на меня так смотреть, — возмутился секретарь. — Мне бы такая мысль и в голову не пришла. Наши суровые парни не смогли отказать фарре Рис. Это все — от идеи до вашего присутствия здесь — дело ее нежных ручек. А потому ей и предоставляем первое слово.

«Суровые парни» разразились овациями. Я недоверчиво покачала головой. Ну ничего себе, крошка умудрилась захомутать мой блок подчистую!

Между тем девушка, смущаясь, откашлялась.

— Без вас я потеряла бы ребенка и навряд ли сама осталась бы в живых… И я подумала, что это самое малое, чем я могу вас отблагодарить.

— Марлен, это же моя работа, — мягко ответила я. — С таким же успехом вы можете благодарить любого в этой комнате.

— Неправда. Думаю, вы и сами знаете, — тихо сказала она. Огромные светлые глаза внимательно посмотрели мне в лицо, и я поняла: действительно знает. Видимо, будущая богиня уже ведет разговоры с собственной матерью.

— Но, на самом деле, — девушка вернулась к тому же, что и Чезе, «поздравительному» тону, — я совсем немного сделала. Мы с Алиссо всего лишь украсили комнату, другие сделали намного больше. Вот, например, Чезе взял на себя почти всю организационную работу. А Пешш… Ой, это было очень смешно — он ломал защиту холодильника в столовой прямо отсюда, представляете? И смотрите, что у нас теперь есть!

Она стащила с перенесенного из кухни стола скатерть.

Я-то как раз представляла — поэтому не слишком удивилась, когда под скатертью обнаружилось меню высшего командного состава. Бедный Эрро, я уже и объедать его начала…

— Так что, куратор, это подарок от всех нас, — Чезе тепло улыбнулся. — И вы просто не имеете права сидеть здесь с таким выражением лица, — он поймал один из плававших под потолком шариков, который и сунул мне в руки со словами: — Так что уважьте наш труд и придите наконец в праздничное настроение!

Дурной пример оказался заразителен: после выступления Чезе все приняли гоняться за шариками и блистать остроумием. Местами было действительно смешно.

Через десять минут я стала обладательницей самого огромного букета воздушных шариков в этой галактике, для надежности привязанных к подлокотнику моего кресла. Надписи на шариках варьировались от банального «Поздравляем» до нестандартного «Парковка строго по нечетным дням» (на обратной стороне я обнаружила метку стояночного буйка).

Буек меня добил. Я высунулась из частокола шариков и подстрелила-таки из трофейной бутылки виновника шарикомании. Чезе картинно схватился за грудь и рухнул под стол. Агенты радостно взревели и торжественно накрыли его скатертью, заявив, что больше в руки тирана не отдадут.

Через полчаса все расшалились окончательно, и веселье забило ключом.

Ведь если праздник есть — надо веселиться. Я так и вижу, как Марлен с горящими глазами излагает перед моими бравыми парнями свой великий план, а потом раскрашивает шарики краской для аварийной маркировки кораблей и обсуждает со своим животиком цвета поздравительных надписей на голографии. Как Пешш, обвешавшись со всех сторон окнами портативки, фальшиво уверяет центральный компьютер хозэтажа, что все в полном порядке, в то время как его соучастники в четыре руки опустошают казенные холодильники. Я вижу, как над всем этим безобразием незримой тенью мечется мой неизменный помощник, пытаясь оказаться во всех местах одновременно. Как, впрочем, и всегда. И все это — ради дня рожденья, вытащенного вами из моего официального личного дела, фальшивого, как и само это досье.

А у меня все-таки паранойя. Ведь если там, наверху, где-то действительно есть боги, значит, жизнь не может быть просто борьбой за выживание.

Поэтому — веселитесь, ребята, вы заслужили. У нас сегодня, в конце концов, праздник. И не мой. Наш.

* * *

Домой я вернулась уже под утро, слишком много думающая о большой кружке кофе, чтобы заметить неладное сразу. Но я заметила — пусть и вечером. Пусть это и был вечер даже не этого дня…

На столике посреди гостиной лежал небольшой сверток, прижимающий небрежно нацарапанную записку. Сквозь полупрозрачный пластик слабо пробивался красноватый свет, а в записке было всего четыре слова: «С днем рожденья. Выздоравливай».

Я знала, что внутри. И тем более, я знала, чей почерк скачет по листу, как пьяная мышовка по поляне.

В горле встал ком. Забрал бы уже тогда и свой пиджак заодно.

Я медленно развернула упаковку и сжала холодные металлические звенья в кулаке.

На длинной цепочке покачивался крошечный камешек, светящийся, как сгусток красного тумана.

Сердце Рух, кристалл Рос. Мои крылья.

В четвертом доке «Полюса» царила та бурная и деятельная суета, которая и определяет по-настоящему важный рейс. «Вентрию», легкий пассажирский катер, тестировали и осматривали со всех сторон. Параллельно шла погрузка — хотя упакованных контейнеров было совсем мало.

Неро сидел верхом на балке перекрытия и сверху наблюдал за маленькими, почти игрушечными фигурками, расхаживающими вокруг «Вентрии». Перед ним висело голо-окно с полным маршрутом корабля, но и без того порт назначения был ясен как день — стоило опознать в одной из фигурок некую фарру Шалли.

Вокруг нее веночком выстроился весь блок А-19, которому оная фарра что-то говорила, бурно размахивая руками. Через десять минут она ушла, а одна из стоявших до того навытяжку перед своим куратором фигурок подняла голову, и, широко улыбнувшись Неро, неторопливо пошла к лестнице. Еще бы ручкой помахал, конспиратор хренов…

За спиной глухо хлопнул телепортационный переход.

— У тебя в родословной точно не было птиц? Как ты вообще можешь сидеть на этих жердочках…

Неро обернулся, хмыкнув: игрушечная фигурка превратилась в полноразмерного мужчину в форме оперативника Корпуса, осторожно усаживающегося рядом с ним.

— Ну, как там?

— Марлен — хорошо. Но, сдается мне, ты не о ней.

Неро сложил портативку, застегнул браслет и, глядя на гладкий серебристые корпус «Вентрии», сказал: