Рейдер - Мария Коваленко

— У тебя от этого характер портится? — Рогозина осознавала, что несет чушь, но ничего не могла с собой поделать. Стресс и неопределенность так и норовили превратить ее в истеричку.

— Жизнь у окружающих, — отделался неопределенным ответом Аарон и медленно заскользил ладонями по плечам, рукам и спине. — Цела? Эти уроды не причинили вреда?

Марина готова была позволить облапить себя с головы до ног. Даже отвечать не хотелось — так хорошо стало в объятиях.

— Мариш? — не получив ответ, Берг встревожено заглянул в глаза.

— Нет. Все хорошо, — прошептала она в отворот рубашки.

— Слава Богу.

Какого Бога славил этот гражданин страны обетованной, для Марины осталось загадкой. Она только открыла рот, чтобы спросить, но Аарон внезапно зарылся пятерней ей в волосы, и вместо вопроса с губ сорвался предательский жалобный всхлип.

— Леонов очень дорого заплатит за твое похищение, — Берг прижал ее голову к своей груди.

— Если ты здесь, — Марина закусила губу, чтобы не опозориться снова, — как мы будем выбираться?

— Еще минуту, и начнем.

— И всю эту минуту ты будешь держать меня? — нужно было съязвить, что объятия слишком затянулись, но вопрос получился больше похожим на просьбу.

— А тебе не нравится?

— Если я скажу тебе правду, ты мне обязательно это припомнишь.

— Само собой, — Берг наклонился и нежно поцеловал Марину в висок. — И не раз, — вздохнул, — но сейчас нам нужно подготовиться.

Что имелось ввиду под словом «подготовиться», Марина и вообразить не могла. Вместо того, чтобы достать припасенную где-нибудь отмычку и вскрыть замок, Аарон направился к огромному, из металла и досок, стеллажу и принялся толкать его к двери. После того, как вход оказался забаррикадированным, он осмотрелся и быстро взгромоздил на полки стеллажа все, что осталось в кладовке.

Неизвестно зачем хранившаяся здесь тяжелая деревянная бухта, поддоны, на которых до этого сидела Марина — все это заняло своим места на полках, сделав и без того тяжелый стеллаж настоящей горой.

— Неплохо, — Берг отряхнулся.

— Неплохо для чего? — насторожилась Рогозина.

Аарон глянул на часы.

— Десять секунд. Черт, — он резко притянул к себе Марину и вжал в стену, припечатав собой. — Закрой уши. Быстро.

— Ты можешь что-нибудь объяс…

Договорить Берг не дал. Прижав ее же ладони к ее ушам, он зафиксировал их своими локтями и сам заткнул уши.

* * *

Начальник службы безопасности «Альфы» и не думал, что после выхода на пенсию когда-нибудь столкнется с по-настоящему опасной ситуацией. Несколько лет спокойной работы в чистеньком кабинете расслабили. Ни погонь, ни захватов, ни перестрелок — отращивай брюхо да загребай деньги. И вот…

Наблюдая, как его ребята ловко надевают бронежилеты, Николая поймал себя на желании тряхнуть стариной. Контроль ситуации на передовой — это было бы идеально. У него и мышь мимо не проскочила бы! Муха не пролетела! Все же не салага, не нюхавший пороха, а оперативник с богатым опытом.

— Так, ладно, — разгоняя ненужные мысли, Павлов снова раскрыл план дачи. — Глушилку скоро нужно будет выключать, операторы спохватятся, потому ваша задача схватить всех быстро.

Старший оперативник внимательно осмотрел группу, бросил недоверчивый взгляд на сидящего рядом водителя Берга. Николая участие при освобождении постороннего радовало не больше, чем его команду, но с этим приходилось мириться.

— Сколько внутри человек, мы не знаем, потому зачищаем каждое помещение, — произнеся это командным голосом, Павлов сверился с часами. — Заложница уже должна быть под присмотром.

Дима кивнул, будто имел телепатическую связь со своим боссом и точно знал, где он и чем занимается.

— Рассредоточиться, — Николай временно запретил себе думать о странных умениях подчиненных Берга. — По моей команде начинаем!

Если бы за штурмом наблюдали посторонние, они, скорее всего, приняли бы действия переодетых в защитную форму мужчин за съемку фильма. Что только не снимали в Питере и в его окрестностях. Удивляться не приходилось.

По эффектности штурм можно было сравнить с началом шоу какой-нибудь поп-дивы. Атлетического телосложения мужчины, резкий шум, яркий свет — не хватало музыкального сопровождения и Мадонны или Рианны, неожиданно выпрыгивающей из-за широких спин парней.

Сравнение, конечно же, было грубым, но светошумовые гранаты и слаженная работа оперативной группы даже у Павлова вызывала восхищение. Для частной охраны, которая не занималась антитеррористической деятельностью, ребята работали неплохо.

Звон разбивающегося стекла.

Взрыв и яркая вспышка.

Звуки ударов и короткие команды старшего опера, самого опытного бойца в команде.

Спустя несколько секунд после начала штурма по рации стали поступать первые отчеты.

— Входим.

— Коридор. Двое готовы. Пакуем.

— Кухня. Чисто.

— Гараж чисто.

— Комната справа. Один готов. Пакую.

— Зал. Чисто.

— Чердак. Чисто.

Отчеты сыпались с разных помещений огромной дачи. Ребята спешили, но, зная, что к заложнице бандитам не прорваться, внимательно обшаривали каждый метр и каждый закоулок.

Только через пять минут, когда в здании были исследованы даже кухонные ящики, Павлов постучал в дверь единственного запертого помещения — кладовки.

* * *

Марине казалось, что штурм длился полчаса. Минуты тянулись так медленно, словно в каждой не шестьдесят секунд, а все шестьсот. Звон, крики, шум эхом отражались от стен в их пустой бетонной кладовке и оглушали. Даже после того, как отгремели взрывы, не хотелось, чтобы Аарон убирал руки от ее ушей.

Страшно было даже подумать, что стало бы с ней, не явись сюда он. Без этой теплой твердой груди, без объятий, укрывающих как кокон, без успокаивающего голоса, наверное, к стрессу из-за похищения добавилось бы еще помешательство. С Аароном было спокойно, как с отцом или Павловым. Оставалось лишь удивляться, когда Берг успел так приучить ее к себе. И только ли приучить?

Впору было ставить диагноз «раздвоение личности». Одна часть разума шептала не доверять и остерегаться, а другая… Это не хотелось признавать, что угодно, только не это. Но сейчас, в опасности, стало ясно как день — ее влекло к Аарону. Вело от силы, которую он излучал, от уверенности, от острого ума. Берг не был похож ни на Глеба, ни на Тищенко, но чем ближе он находился, тем сильнее становилось притяжение.

Сейчас, в грязной кладовке, приходилось себя останавливать от того, чтобы прикоснуться губами к непривычно колючей щеке или забраться ладонями под рубашку. Чистое безумие. Издевка судьбы, но, будто заколдованная, даже когда Павлов сообщил об окончании операции, Марина еще несколько мгновений не расцепляла руки за его спиной.