Жажда жить: девять жизней Петера Фройхена - Рейд Митенбюлер

таким образом Арктика напоминала Фройхену, кем он был на самом деле.

После свадьбы супруги поселились на медовый месяц в отеле Hafnia и стали искать себе постоянное жильё. Впрочем, медовый месяц пришлось закончить раньше, потому что Фройхен получил неожиданную депешу от Politiken. Там говорилось, что Расмуссен возвращается из пятой Тулевской экспедиции на пароходе, который следует в Осло. Редактор интересовался, не хочет ли Фройхен отправиться в Норвегию, чтобы написать репортаж о возвращении своего друга. Ухватившись за возможность снова поработать журналистом и выручить какие-то деньги, Фройхен извинился перед Магдой и выскочил за дверь, следуя старому знакомому зову.

Расмуссен прибыл в Осло на борту парохода «Оскар-II» 2 декабря 1924 года. Он возвращался раньше, чем планировал, потому что русское правительство не дало ему хода в страну, где он тоже собирался проводить исследования. Фройхен взобрался по трапу и приветствовал друга, «на мгновение забыв свои заботы и искренне радуясь». При этом он чувствовал, как кровоточит нога. Он терпел боль всё время, что провёл в Европе, надеясь, что нога скоро заживёт.

Расмуссен почти сразу спросил, почему Фройхен не взял с собой Магдалене. Вопрос застал Фройхена врасплох. «С Навараной в Гренландии – это было другое дело, – писал он. – Наварана научила меня, как управлять ездовыми собаками, и дорогу переносила так же хорошо, как я. Но Магдалене-то совсем другая. Она цивилизованная женщина, и мне даже в голову не пришло, что она могла бы поехать со мной». Ему было трудно объяснить, почему Осло, комфортный и современный город, стал бы для неё слишком тяжёлым испытанием, поэтому он только сказал, что она наверняка скоро устала бы от его неуёмной энергии.

Магдалене и правда сильно отличалась от Навараны, и не только биографией, но и характером. Наварана была весёлая и жизнерадостная – а Магдалене была склонна к депрессии. Она часто страдала от нервных срывов, время от времени лечилась в разнообразных санаториях и ездила на воды. С самого начала их отношений Фройхен считал, что с Магдалене нужно обращаться вдвойне бережно – совсем не так, как с Навараной. Он не раздумывая решил, что Магдалене слишком хрупка для приключений, которые он так любил. Однако если он так думал, зачем же женился на ней? Магдалене, без сомнения, была хороша собой и привлекала его знойной красотой – но что ещё он любил в ней? Любовь – странная штука, как и разум одинокого человека. Возможно, Фройхен почувствовал такое сильное влечение к Магдалене, потому что остался один, ещё не до конца пережил смерть любимой и был подвержен романтическим порывам. В Арктике Фройхен непрестанно думал о Магдалене, создавая её идеализированный образ, а вернувшись в Данию, не прождал и двух месяцев, прежде чем жениться на ней. Ему предстояло много работать над своим браком.

Дружба Фройхена с Расмуссеном тоже вдруг пошатнулась, несмотря на сердечную встречу на борту «Оскара-II». В их отношениях Расмуссен всегда был главным, и Фройхен стал сомневаться, правильно ли это. Во многом его сомнения подкрепляла Магдалене. «Она считала, что негоже мне быть при Кнуде второй скрипкой, – вспоминал Фройхен. – Впервые за много лет дружбы с Кнудом я завидовал ему».

И у Фройхена были причины для зависти. Когда Расмуссен вернулся из пятой Тулевской экспедиции, многие уже ставили его в один ряд с самыми знаменитыми полярными исследователями. Если бы не труды его экспедиции, у нас бы не было письменных свидетельств о многих древних обрядах и традициях инуитов. Отчёт экспедиции, который составили многие её участники, а не только Расмуссен, растянулся на десять томов и по-прежнему считается важной вехой в этнографии. (Расмуссен сжато описал свои приключения в однотомной книге «Через Арктическую Америку», которая немедленно стала бестселлером.) Фройхен завидовал вниманию, в котором купался Расмуссен, и с раздражением ждал, когда же ему наконец полностью заплатят за работу в экспедиции.

Это должно было быть мирное, счастливое время: Фройхен и Магдалене только что поженились, ещё не закончился их медовый месяц – но вместо этого Фройхена снедала тревога. Отношения с лучшим другом трещали по швам, молодая жена только обостряла их размолвку, а нога отказывалась заживать. На очередной операции Фройхену удалили мёртвые ткани, но пришлось долго лежать в больнице, чтобы полностью поправиться. Магда навещала его каждый день, но визиты эти проходили до странности неловко. Впервые супруги смогли поговорить без обиняков – и оказалось, что поженились они, «толком не зная друг друга».

Попыткам Фройхена найти путь к сердцу Магдалене мешала нужда в деньгах: Фройхену приходилось искать заработок. К счастью, его забрасывали приглашениями прочитать лекцию, и работы скоро стало много – но и это беспокоило Фройхена. Усердного труда он не боялся, но сама необходимость работать коробила его. В Арктике у него никогда не было таких проблем с деньгами: жизнь там была значительно проще. Он теперь знал два типа общественного устройства – общинный и капиталистический, и разрывался между ними. «Раньше всё было намного проще, – писал он. – [В Арктике], чтобы прокормиться, достаточно было взять ружьё и пойти на охоту… Поэтому, когда в Дании приходилось заботиться о пропитании, крове над головой и других жизненно необходимых вещах, мне было сложно перейти на новый способ мышления».

Пока Фройхен был по горло занят лекциями, Магда уехала жить на ферму к родителям за пределами Копенгагена. Теперь, когда супругов разделяло расстояние, им стало проще друг с другом: так бывает в отношениях, где нужно давать друг другу свободное пространство. Иногда Магда ездила с Фройхеном в турне, и в такие минуты он чувствовал, что с ней приятно проводить время. Также супруги часто навещали Пипалук, и Фройхен с радостью замечал, что Магда с ней отлично ладит. Пипалук всё ещё жила с родителями Фройхена: он считал, что стабильность ей на пользу. Через некоторое время, когда Фройхен выпишет из Гренландии Мекусака, Магда и с ним познакомится.

Летом 1925 года лекций стало поменьше, Фройхен и Магдалене снова съехались, сняв квартиру в Копенгагене. Фройхен пользовался свободным временем, чтобы писать статьи для Politiken, но работа в газете приносила много волнений, и отношения супругов снова испортились. Фройхен был очень занят и не мог сопровождать Магдалене на все вечеринки, которые она так любила, да и не горел желанием там появляться. «Мы часто расходились в наших вкусах в друзьях», – писал он. Он не был в восторге от её круга, она – от его, который часто состоял из старых гренландских друзей, время от времени появляющихся в Копенгагене. «Магда жаловалась, что мы живём дикой и беспорядочной жизнью –