На берегах любви - Шанна Кэррол

Наутро стали ясны катастрофические масштабы разрушений, и тогда же раздосадованный Джон Ло вернулся на лодке с острова Дофин. Ремонт занял четыре дня. Джейсон работал как ненормальный и не давал спуску остальным. За это время Мари в его сознании превратилась в мерзкое ненавистное чудовище. Ну да, он позволил себе интрижку с Анжеликой – и что же, из-за этого перечеркнуть все, что существовало между ними? Она даже не дала ему объясниться.

Однако постепенно взгляд его на происшедшее незаметно начал меняться. Как мог он так бездумно пренебречь ею, как мог подвергнуть их отношения такому испытанию? Он, наверное, в самом деле рассудок потерял, если решился пойти на это!

Дорога до Мистере казалась бесконечной, и все это время Джейсон то испытывал ярость, то жалел себя и ее.

Однако, войдя в бухту и увидев, что осталось от Ла-Каше, он почувствовал, что жалость исчезла. Зачем она это сделала?! Он утопит корабль, а ее… Шотландец не мог придумать для нее достойной казни. Будь проклята ее дьявольская красота, ее лживые поцелуи!

Только сойдя на берег, Джейсон узнал наконец правду. Терпеливо слушая рассказ трактирщика Кэрона о нападении англичан, он все больше и больше багровел, а кулаки его сжались с такой силой, что почти впились в ладони.

– Мы ничего не могли сделать, капитан Брэнд, – хорошо еще, что большинству людей удалось спастись вместе с несколькими матросами из команды Рейвен. Но мы и за это благодарны Богу.

Джейсон вздохнул, разжал кулаки и рассеянно кивнул. Ему необходимо остаться одному и подумать. Мари не виновна в том, что здесь произошло… Этого следовало ожидать, хотя все ее последние поступки были похожи на действия женщины, потерявшей рассудок. Джон Ло – конечно, все это из-за него. Шотландец чертыхнулся про себя. Если бы этому дамскому угоднику не приспичило остаться с ней наедине, ничего подобного не случилось бы.

Подошли Форликар и Рамад, обследовавшие разрушения на острове.

– Ну?

– Ничего нового. Они привели в негодность две пушки, но все остальные действуют. Хоуп кормит арестованных. Говорит, если капитану это не нравится, то он…

– Не важно, что она говорит. – Джейсон уже слышал кое-что о Хоуп и ее необузданности. – Пусть продолжает.

Форликар с облегчением кивнул:

– Я и сам решил с ней не спорить: она пригрозила сварить моего попугая.

– Мы уже погрузили питьевую воду, – устало проговорил Рамад. – Завтра возьмем фрукты и мясо и можем сниматься с якоря.

– Сниматься? Зачем? Куда мы направляемся? – Форликар недоуменно заморгал.

– В море, – коротко ответил Джейсон. – Куда же еще? Я должен возместить Джону Ло его золото, иначе все побережье будет для нас закрыто.

– Нелегкая задача.

– Ненамного труднее, чем убедить его, что мы не замешаны в налете на склад. Форликар, ты присмотришь за пушками на берегу. Не имею понятия, как капитан Грегори узнал о Мистере и кто еще о нем знает, но мне вовсе не хочется, чтобы «Баньши» попал в западню.

– Слушаюсь, капитан.

Небо стало пурпурно-розовым, и это подсказало Джейсону, что приближается вечер.

– Они не сожгли дом, – неожиданно проговорил Рамад.

– Что?

– Я прошел по тропинке до плантации. Дом не тронули. Метис все так же сидит и ждет ее.

Джейсон почувствовал, как в душе его снова поднимается гнев.

– Кому какое дело до метиса? И почему ты рассказываешь об этом мне?

– Потому что тебя это интересует.

– Убирайся отсюда, болван!

Однако Рамад ничуть не обиделся.

– В своей жизни я много чего натворил, Джейсон Брэнд, и хорошего, и плохого. Но за что бы я ни брался, я всегда знал, для чего это мне нужно.

– Ну и?..

Рамад бросил на своего капитана долгий взгляд, повернулся и, ступая след в след, пошел по пляжу за Форликаром.

Ох уж эти фанатичные непокорные турки! Свяжешься с ними и потом обязательно пожалеешь… Оставшись один, Джейсон еще долго кипел гневом, но в конце концов тоже медленно двинулся в сторону тропинки между деревьями.

– Я прекрасно знаю, почему я здесь. Потому что она меня предала. – Он даже испугался, услышав свой собственный голос. – Я приехал мстить, но судьба это сделала за меня. Англичане меня опередили, значит, так тому и быть. Она меня унизила в глазах команды, в глазах французов. Такое Джейсон Брэнд никому не прощает.

Продолжая бормотать проклятия себе под нос, он поднимался по тропинке, спотыкаясь о булыжники и чертыхаясь на каждом шагу, вновь и вновь переживая все происшедшее. Ну да, она каким-то образом узнала о его интрижке с Анжеликой – ему-то что?..

Незаметно для себя он добрался до вершины и растерянно огляделся. Почему он оказался здесь? Джейсон резко обернулся:

– Мари?

Вдали послышался чей-то удаляющийся смех. Или это ему только показалось?

Здесь они когда-то разожгли костер и их тела сплелись в объятии, тая от страсти. Теперь все это в прошлом – она ушла из его жизни, и он должен ее забыть, забыть, и все. Она заслужила то, что получила.

И все-таки… Все-таки она ни в чем не виновата. Это он использовал Мари, играл ее любовью, чтобы спастись самому. Кто из трусости не хотел признать правду? Кто бежал от этой правды в объятия к другой женщине?

Внезапно он понял… Эта боль, это чувство невосполнимой утраты ничем не отличаются от того, что испытала Мари. Он сам оттолкнул ее – любил, а теперь безвозвратно потерял.

Ну нет, только не это! Пока он жив, еще есть надежда. Сейчас Грегори везет Мари в Англию, чтобы там предать суду, который скорее всего приговорит ее к виселице. Значит, ему надо спешить! Но… разве не безумие думать об этом? Или это и означает любовь?

Том Ганн яростно рванул зубами кусок дымящейся свинины и сверкнул глазами на Лупа, державшего его на прицеле. Поучер с демонстративным безразличием сплюнул в огонь.

Шелби положил руку на плечо Ганна. Кроме них троих, никого с корабля Мари в живых не осталось.

– Спокойно, Том. Таким храбрецам, как этот, дай только повод.

– Да я при первом же удобном случае двумя пальцами шею ему сверну.

Луп на всякий случай отошел подальше.

– Еще хотите?

В кружок протиснулась Хоуп с дымящимся котелком в руках.

Поучер протянул чашку, и Хоуп тут же наполнила ее.

– Что он собирается делать, как ты думаешь? – шепотом спросил Шелби.

Она покачала головой:

– Похоже, ничего хорошего. Форликар говорит, он долго бродил один, и сейчас к нему лучше не приставать с вопросами.