Чужие игры - Ульяна Каршева

и немыслимыми страхами. Невольно улыбаясь, она смотрела, как мягко изливаются через бортик бассейна разноцветные сияющие волны очищенной магии. «Глупо… Что будет со мной, когда магическая буря закончится? Хм, а я эгоистка. Все хотят, чтобы она закончилась, а я… Для меня это единственный шанс быть рядом с Индаром. Э… Голубушка, да ты, случаем, не втюрилась ли в небесного? Нашла, тоже, в кого. Ему, небось, такие проблемные нафиг нужны… - И тут она поймала себя на странном: - Та-ак, это опять во мне память просыпается? И что это та давняя Карина вдруг заговорила, будто наши современные подростки? Или здесь, в этом мире, тоже есть аналоги нашим «фигам»? Впрочем, это ладно. А вот пессимизм чей – мой? Её?»

Мысли произвольно блуждали от одного предмета к другому, но чаще сворачивали на одно: куда пропал небесный? Она его ждёт так долго, что вскоре её саму хватятся и начнут искать! А ведь думает о нём изо всех сил! Он должен услышать!

Она ждала увидеть его выходящим из тёмного, «вражеского» коридора.

А Индар появился откуда-то из-за бассейна, хотя там нет никаких дверей. Сплошная стена с налепленной цветной мозаикой, изображающей тот же, только чуть схематизированный бассейн. Зачем? Чтобы поняли, что это за бассейн, те, до кого плохо доходит?

- Что случилось? – Он присел рядом.

- Барон подрался с Ланти, потому что Ланти стало плохо, и он завыл! – выпалила она и тут же уточнила: - А завыл он, потому что у него было то же самое, что у меня!

- А что было у тебя? – буднично спросил небесный.

Сначала она рассердилась на Индара, что он даже не пытается вспомнить, как он водил её сюда, к бассейну, чтобы она успокоилась. А ведь он был таким заботливым! Потом стало стыдно: с последней встречи мешки под глазами небесного стали блёклым продолжением его полумаски, а скулы торчали так, что она машинально спросила:

- Когда ты ел в последний раз? Давай я тебе принесу сюда завтрак?

- Не надо, - недовольно ответил он. – Лучше скажи, зачем пришла.

Она опять обиделась, прежде чем додумалась, что, возможно, отнимает у него время, которое он хотел потратить на что-то более важное.

- Можно всем нашим приходить сюда? – спросила она. – Путь по коридору не такой уж долгий! А люди хоть немного побудут не взаперти! Здесь зал очень большой и светлый из-за бассейна! А то ведь… Так и с ума сойти можно – постоянно в одном помещении.

Он явно чисто машинально оглянулся на тёмный коридор и поморщился.

«Ну и? Сейчас-то что?! – мысленно рассердилась Карина. – Это ведь такая малость, а наши хоть перестанут психовать!»

- Когда? – спросил он.

Она замешкалась с ответом, не сразу сообразив логически продолжить его вопрос: «Когда ты хочешь привести их сюда?» Но ответила ему в тон, одновременно пытаясь не злить его:

- Как только разрешишь.

- Тогда к вечеру, - решил он, всё ещё глядя на тёмный коридор.

И, только вернувшись в «каминную», она поняла – и снова обругала себя эгоистичной тупицей: «Он же должен сначала сделать тот коридор безопасным для нас!»

Поругав себя на все корки, она снова взглянула на меч: теперь, без Индара, надо быть более осторожной. А потом уставилась на витражные окна над входными дверями. Картинок на них не рассмотришь, потому что ближе к потолку света факела для этого не хватало, а бушующая магическая буря вне старого замка не давала лучам утреннего солнца пробиться сквозь цветные стёкла… Так что вместо любования Карина с некоторым недоумением подумала: «Странно, что буря до сих пор не разбила стёкол! Из-за того, что замок магический? Или из-за того, что здесь бассейн с чистой магией?» Но отвлечённо размышлять о ненужном не хотелось.

Перед глазами снова возник Индар. Из-за него ещё переживай… Голодный, замотанный… Сколько можно работать, не отдыхая? А если предложить ему, как тогда? Пусть он что-то делает, а силы берёт у неё! Или говорит ей, что именно надо делать… Сердце вдруг сжалось… Оркена, заглянувшая сегодня с утра в «каминную», продолжает думать о детях и о небесном. Карина, даже не посмотрев на неё, подпустила к ней свой «крючок», тот самый приём, который она не умела выполнять правильно, но который у неё получался именно что на ощущениях. А началось всё утром, со скользящего взгляда старой ведьмы на детей… Может, настроить принцессу Лилеру, чтобы она разузнала, нет ли другого выхода из положения, кроме человеческого жертвоприношения?

Но как сказать Лилере, что она, Карина, уже знает о двух главных вариантах избавления от демонов? Как сказать, почему именно присутствие небесного в замке надо прятать от демонов?.. Кариан внезапно почувствовала, как вспыхнули щёки: а если, несмотря на навязчивые мысли старой ведьмы, она не хочет жертвоприношения? Если она тоже ищет другой выход?.. Вряд ли. И Карина, вскочившая было, разочарованно осела на ступени. Если бы Оркена думала об этом, легко было бы вычислить: насколько Карина усвоила, легче всего считывать чужие мысли тогда, когда человек постоянно прокручивает их, когда они становятся фиксированными…

С трудом уловимый звук заставил снова вскочить – с судорожно сжатой рукоятью меча – и несколько секунд суматошно оглядываться. Показалось? Пропустила вражье присутствие? Или третье, пока непонятное?

Тёмный коридор, в который она вынужденно вглядывалась стремительно летящие мгновения, не вызвал подозрений. Карина даже использовала свой «крючок», хотя сознавала, что её грубый приём вряд ли сработает на демонах, который, на минуточку, вообще-то тоже сильнейшие маги. Убедив себя, что она слышала всего лишь звук со стороны улицы: магическая непогода-то продолжается! – она медленно спустилась с лестницы от бассейна и повернула к «своему» коридору. И оцепенела – до такой степени, что не сразу догадалась «просканировать» небольшую фигурку, так плотно прислонившуюся к стене за шаг до выхода из коридора, что она казалась декоративной частью этой стены.

Наконец оторопь прошла, и Карина с облегчением узнала человека, прячущегося на границе света и тьмы – коридора и холла. Не понадобилось пускать в ход даже магический приём. Нисса. Что она делает здесь? И… почему юная ведьма плачет?

Но, уже подходя к Ниссе, Карина сама чуть не расплакалась, сообразив.

- Нисса?

Юная ведьма с кратким воплем подпрыгнула на месте, отворачиваясь от стены.

Лицо мокрое, искажённое горестью. Нисса рыдала так, что сейчас не